Князь Путивльский

— Неплохо. Море было спокойным, ветер попутным, — ответил я и перешел к тому, что ее больше интересовало: — Алике передала вам послание. — Я повернулся к Савке, который стоял рядом со скамьей и держал шкатулку из черного дерева, украшенную золотом, и приказал: — Отдай княгине.

Савка подошел к помосту и, низко поклонившись, вручил шкатулку Жаклин. Получилось у него довольно элегантно, хотя никто его этому не учил. Лакеем рождаются. Княгиня сперва полюбовалась шкатулкой. Эту вещицу я захватил у иудеев, но говорить об этом не стал. Пусть теща думает, что сделали в моем княжестве. Жаклин открыла шкатулку, достала из нее свернутый в рулон лист бумаги, перевязанный шелковым сине-красно-зеленым шнурком, скрепленным свинцовой печатью.

— Что пишет моя дочь? — спросила княгиня.

У меня появилось подозрение, что она не умеет читать. Хотел было подколоть, но удержался. Отношение к вам мужа рано или поздно совпадает с отношением жены.

— Я чужие письма не читаю, — сообщил ей. — Обычно женщины хвастаются своими детьми. Осенью она родила второго сына, которого назвали Владимиром.

Надо было видеть, как посмотрела многодетная свекровь на бездетную невестку! Агнесс сразу потупилась и зашмыгала носом, будто рядом кто-то испортил воздух. Зато на меня Жаклин посмотрела с симпатией. В эту эпоху брак считался хорошим, правильным, если рождались дети, особенно сыновья. Значит, Алике суждено было стать моей женой, что и подтверждает рождение мальчиков. А как она живет со мной, хорошо или плохо, — никого не интересовало. Замужество — это обязанность, которая иногда бывает не очень тяжелой. Впрочем, монах Аполлодор наверняка расспросил у служанок, как живется их хозяйке, и пересказал ее родителям.

— Алике чувствует себя хорошо. До моего отъезда сама кормила ребенка грудью, отказывалась от кормилиц, — информируя я родственников.

— Я тоже своих детей кормила сама до года, — делится Жаклин.

Теперь буду знать, кому подражает моя жена.

Слуги принесли мешки со специями и благовониями. Смесь сильных запахов буквально заполонила все помещение с высоким, метров шесть, арочным потолком. Не меньшее впечатление произвело и количество их. Я не пожадничал. Того, что принес в дар, по стоимости хватило бы на экипировку целого отряда.

— Вено за невесту, — шутливо произнес я.

— Откуда у тебя столько?! — удивился князь Ахейский. — В твоих краях такое не растет. Или я ошибаюсь?

— По пути сюда завернул к сарацинским берегам и захватил две галеры с ценным товаром и парусник с зерном, — сообщил я.

— Отличная добыча! — похвалил Жоффруа де Виллардуэн и добавил шутливо: — В следующий раз, когда поплывешь к сарацинским берегам, захвати и меня.

Я отнесся к его словам серьезно:

— Следующий раз будет через несколько дней, если наберу еще человек триста-четыреста. Есть там на побережье небольшой город, который не трудно захватить.

— Поговорим об этом позже, — предложил князь Жоффруа. — Завтра съедутся мои бароны на пир по случаю твоего приезда. С ними и обсудим.

38

Как рассказывал мне в двадцатом веке лоцман по время проводки в порт, Мерса-Матрух в переводе с арабского значит «Брошенный якорь». Кем брошенный — история умалчивает. Мы тоже бросили якорь на рейде, чтобы не допустить снабжение города по морю, если кто-то вздумает его осуществлять. В порту стояли две галеры под выгрузкой и с полсотни рыбацких баркасов, вернувшихся с ночного лова. Рядом со шхуной встал на якорь бывший зерновоз в балласте. Будем грузить в него добычу, если захватим город. Наши четыре галеры, две захваченные мной и две арендованные у купцов Жоффруа де Виллардуэном, князем Ахейским, подошли к пляжу и начали выгружать воинов. Полсотни рыцарей и две с половиной сотни копейщиков и арбалетчиков принимают участие в операции. Желающих было намного больше, потому что княжество давно ни с кем не воевало. Я решил, что три сотни в придачу к моим семи десяткам (ко мне присоединились освобожденные из плена галичане и болгары) вполне хватит. Добычу договорились разделить поровну, когда вернемся в Кларенцу. У меня меньше солдат, зато больше кораблей, и я командир. Князь Ахейский собирался лично поучаствовать в захвате Мерса-Матруха, но тогда командиров было бы два, что, как говорят изучающие русский язык немцы, не есть хорошо, потому что есть плохо. Перед этим я рассказал Жоффруа де Виллардуэн, как русичи из-за многоначалия и отсутствия дисциплины проиграли сражение на Калке, и почему ему не стоит воевать с монголами, если они все-таки доберутся до Ахейского княжества. Тесть меня правильно понял и послал со мной своего старшего сына. Вильгельм тоже остался дома. Оба наследника не должны участвовать в одном сражении, если оно не судьбоносное.