Князь Рюрик

Вражеская толпа с треском и грохотом обрушилась на строй изборцев. Лязг оружия, истошные крики, ржание коней заставили содрогнуться Трувора. «Какие силы надо, чтобы выдержать такое? — с ужасом думал он, невольно вдавливая голову в плечи. — Как они разбирают, где враг, а где свой в этой страшной сумятице?»

Правый край изборцев стал медленно пятиться. Воевода тотчас тронул своего коня, подскакал к личной дружине, стоявшей позади холма, и повёл её за собой. Конники сразу перешли в галоп и, обогнув пеших воинов, стремительно ударили в бок противнику. Не ожидавший такого удара, враг заметался и стал отступать. Приободрились изборские пешие воины и усилили напор по всей линии сражения. Трувор видел, как заметались начальники подразделений противника, призывая своих воинов стоять до конца. Но было ясно, что враг надломлен, что у него пропал задор, иссякла вера в скорую победу.

Дружина воеводы между тем врубилась в толпу неприятеля и погнала её к лесу. Это было началом общего отступления врага. Началось преследование противника и безжалостное его истребление. Трувор снял шлем, вытер обильно лившийся по лицу пот. Он наконец-то свободно вздохнул, освободившись от навалившегося на него напряжения. Он натерпелся много страха, но выстоял. Теперь вот только неясно было одно: его страхи видел воевода, но станет ли он над ним подшучивать или промолчит?

Этим вопросом он мучился до тех пор, пока не возвратился Хотибор. Он прискакал на взмыленном коне, резко осадил прямо перед Трувором, крикнул всполошённым голосом:

   — Видал? Как мы их! Эх, вечер наступает, а то бы всех добили!

Трувор взглянул на небо и несказанно удивился: солнце приближалось к закату, собираясь на ночной покой. Сражение продолжалось полдня, а ему показалось, что всего каких-нибудь полчаса!..

   — Ну ты молодец, князь! — продолжал воевода тем же голосом. — Держался как бывалый воин! Настоящий князь к нам приехал в Изборск! — обратился он к воинам. — Слава князю!

   — Слава! Слава! Слава князю! — кричали вокруг.

Развели костры, зажарили мясо, начался пир, который продолжался до полуночи. А утром войско тронулось в обратный путь. Победителей горожане выбежали встречать за крепостные ворота. Обнимали, кричали приветствия, слова благодарности, бросали цветы. Трувор оказался в центре внимания. Перед воротами его сняли с коня и понесли на руках. Он и не пытался сопротивляться, только сопел и отпыхивался, глядя в голубое, с кучевыми облаками небо.

Вечером встретился со Снежой. Она с разбега упала ему на грудь, замерла, а потом счастливыми глазами стала смотреть ему в лицо. Он гладил её по волосам. Наконец она сказала:

   — Весь город только и говорит, какой у нас смелый и мужественный князь! Я столько хороших слов наслушалась о тебе, что чуть не задохнулась от гордости. Мне каждому хотелось рассказать, что это мой любимый, что он ко всему прочему добрый и ласковый человек…

Трувору стыдно было за незаслуженную хвалу, поэтому ответил:

   — Какой я смелый человек. Боялся я очень!

   — А кто не боится! В бою всякий боится, об этом много мужики рассказывают, когда возвращаются с поля сражения. Они говорят, что надо преодолевать свой страх. Ты поборол его, значит, мужественный человек!

   — Но ведь мужики-то сражаются, а я назади стоял!

   — Ещё бы князь бился в строю! Где это видано? Князь должен руководить своими воинами! Это даже я, женщина, знаю!

Растроганный поддержкой, Трувор привлёк её к себе и поцеловал в губы. Она тотчас ответила ему горячим поцелуем…

Они остановились в перелеске, расположенном возле города, сидели на поваленном дереве, облюбованном не одним поколением влюблённых парочек.

   — Снежа, — спросил он, — ты хочешь, чтобы мы никогда не расставались?

Она посмотрела в его небольшие синие глаза и ответила:

   — Да, Трувор, я хочу этого.

   — Ты хотела, чтобы этому лету, нашему лету никогда не было конца?

   — Именно этого я и хочу! — Она прильнула к нему всем телом и долго целовала его.

   — Снежа, милая Снежа, — горячо говорил он, — я мало знаю ваш город, но хочу остаться в нём навсегда, никуда не уезжать отсюда… Ты выйдешь за меня замуж? — спросил он неожиданно.

Она чуть отстранилась, взглянула в лицо, как видно, стремясь понять правду ли он говорит или шутит, и, увидев решимость в глазах, прижалась к его груди и ответила счастливым голосом:

   — Конечно, согласна. Ты для меня лучший на свете…

Свадьбу играли осенью. Из Новгорода приехали Рюрик, Эфанда и Олег. Рюрик был посаженным отцом, Олег — дружкой.

К терему воеводы, в котором по-прежнему жил Трувор, подкатила разнаряженная цветной материей и лентами коляска, в которую был запряжён белый конь. Невеста, одетая в белое платье, и жених, облачённый в чёрные свиту и штаны, заправленные в сафьяновые сапоги, сели в неё, и кони понесли их по улице. Следом скакала вереница празднично разодетых конников, бежали любопытные и дети, а за ними — собаки.