Князь Рысев 4

Мраморные девы озлобленными фуриями стояли в нишах, подпирая обрушившийся потолок. Некогда здесь царила стерильная чистота, распевались священные песни, жрец возносил хвалу красоте и мудрости полногрудых богинь. А может, и не возносил, хрен его знает — у меня просто такая картина в голове нарисовалась.

— Мать ч-честная… — Кондратьич тоже не отставал. Взгляд старика взирал на обнаженных каменных дев, перескакивал на каменную кладку.

Не укрылся от его взгляда и стоящий посреди всего этого безобразия постамент. Большим каменным столом он привлекал к себе взор фигурной резьбой. Кем бы ни были каменщики, дело они свое знали первоклассно.

Словно мне больше нечем было заняться, я провел по резьбе рукой, тут же закашлялся — слежавшаяся с годами пыль была почти повсюду. Старик за моей спиной громогласно даже по меркам местной мглы чихнул.

Мне снова вспомнилась алтарница, к которой привязали девчонку — похожие символы я видел и на жертвенном камне. Тут скепсис и сомнения, сдававшие позиции теориям от конспирологов, решили, что отступать некуда, позади здравый смысл. Поверить в то, что сие возведено гмурами, можно было бы разве только что в жутком сне.

Я глянул наверх, попятился, когда увидел два зловещих желтых глаза, уставившихся на меня. Свет лучины выхватил из мглы Бискину, скорчившуюся в позе мыслителя фигурку. Задумчиво и грустно она начищала рога, по-детски раскачивала ногами.

Игривой девчонкой она помахала мне рукой. Мне-то думалось, что на наши крики сейчас сбегутся все гмуры этих мрачных подземелий. Воображение, вступив в союз с сарказмом, поддакнуло — ага, мол, прямо вот и сейчас. Обвяжутся себя веревками поперек пуза и спустятся сюда коротышечным десантом.

Я сунул руку под куртку — Подбирин покоился в своей кобуре. Можно было облегченно выдохнуть: ну хоть его не потерял при падении…

Голову занимали мысли, как будем отсюда выбираться — нечто подсказывало, что искать иные пути наружу попросту бесполезно.

Обрыв был немаленьким. Я раскрыл обычную сумку: крюк-кошка с мотком веревки были на месте. Ну, если остальная шняга из магазинчика приключений работала как надо, то и эта тоже должна. Хватило бы только длины, да было бы за что цепляться: терзали меня смутные сомнения, что хрупким потолок этого храма был не только там, где мы шли.

— Везде тупик, барин, — окликнул меня Кондратьич.

Вот ведь черт, а я опять упустил из виду, как он отошел буквально на минуту. После падения мгла обрела для меня совершенно иные очертания. Жадная, голодная, готовая обрушить на голову десятки тысяч чудовищ…

— Кондратьич, — я судорожно сглотнул, — держись меня, хорошо?

Старик был не против, но указал на то, что можно было бы принять за выход.

Завал из камней был ответом — выбраться можно было разве только что через потолок. Под ногой мерзко хрустнуло — я разве что не отскочил, готовый к атаке.

Это оказался всего лишь жук. Судороги сводили уже мертвое тело, он вздрагивал раздавленными лапками, топорщился изломанным хитином. Внутренности несчастного размазались мерзким, тягучим месивом.

Я выдохнул: было бы чего бояться. Всего лишь какой-то жук…

Глянул на потолок под собой, огляделся вокруг — паршивец был размером с целую крысу, такие сквозь щели не пролезут.

Страшная догадка спешила обернуться суровой реальностью.

Я резко раскачал кошку, метнув ее над собой. Крюк отчаянно вцепился в землю, защелкнулся — я слышал гул магического захвата. Подергал веревку — держала крепко, можно было забираться.

Ярко вспыхнувший свет вдруг ударил по глазам, заставил закрыться от него руками. Вот, значит, что ощущают вампиры, впервые попавшие под палящие лучи солнца!

— Барин, берегись!

Меня толкнуло в сторону, повалило наземь. Кондратьич лежал на мне, закрывая собственной тушкой. По лицу мазнуло чем-то мерзким, тонким, похожим на нить паутины. Призрачное нечто, оставляя за собой дымный след, в молчаливом гневе пронеслось над нами.

Недовольные промахом своей сестрицы, призраки загалдели на разные голоса. Неразборчивое бормотание переходило в вой, тотчас же сменявшийся диким визгом. В неизбывной ненависти, сверкая бриллиантами очей, они ринулись на нас.

Им не нравился задуманный нами побег. Мерзавки подхватили раскачивающийся из стороны в сторону моток веревки, швырнули его наверх, лишая нас возможности бежать.

Кондратьич вскочил с меня на ноги, тут же мазнул по одной из противниц ножом. Лезвие с легкостью отпорола лоскут полупрозрачной, дымчатой ткани. Не успев упасть наземь, он растаял прямо в воздухе, а призрачная одежка восстановилась.

Охранки, охарактеризовало их ясночтение. Либо Рысев уже в прошлом сталкивался с подобными тварями, либо где-то о них читал.

Я отмахнулся от ненужных мыслей, выхватил из-под куртки пистолет. Мой выпад восприняли как бездумную забаву. Собравшиеся в хоровод девы, сплетенные из охранных заклятий, одарили нас со стариком смешком.

Ну, суки, хорошо смеется тот, кто смеется последним!