Князь Рысев 4

Врезалась мне в спину, напрыгнув сзади, обнаженные груди кольнули твердо стоящими сосками даже сквозь рубаху.

Словно к последней надежде, она прижималась ко мне, не желая отпускать.

Ее ладони коснулись моих, готовых уже выпустить жгучий снаряд из рук. В ноздри била вонь паленой шкуры и жженых волос — дело времени, когда я вспыхну сам, словно свеча.

Мне казалось, что если обернусь, то увижу в ее глазах, что это конец. Какое спасение может быть для меня здесь и сейчас?

Катакомбы рушились, плавились несущие колонны сатанинского храма. Дьявольские изваяния скучнели, едва их касалось термоядерное пламя, вмиг обращаясь оплавленными головешками.

Храм Сатаны превращался в его собственный дом. Преисподняя в миниатюре, мелькнуло у меня в голове напоследок. Не хватало только…

Додумать я не успел. Биска заставила меня разжать цепкий, отчаянный хват, позволив выпустить огненное послание Майи.

Жар лизнул нас обоих словно на прощание — не ведая жалости к себе, Биска тащила меня тяжестью собственного тела наземь.

Не знаю как, но мы рухнули вместе. Едва меня коснулась твердь земли, как я тут же перевернулся на живот, закрыл голову руками. Биска сжалась под моим телом, словно обиженный котенок.

Огненный вихрь, как завершение вакханалии, пронесся по залам, обращая память былого в пепел. Нестерпимый жар побежал по всему телу, заставил стиснуть зубы. Словно мальчишка-садист, вооружившийся лупой у муравейника, он спешил высечь из меня вопли агонии, заставить биться в предсмертных конвульсиях.

Биска перетекла в мое тело, став второй кожей. Бесова дочь была на грани, но отчаянно надеялась остаться со мной.

Уберечь меня.

Хотелось ругать ее, сыпать обвинениями — я велел быть ей с Лиллит! Кто бы мог подумать, что корень всех бед кроется в богатом воображении деревенской девчонки?

И в ее истинных, нераскрываемых классом способностях?

Случись что с ней — и моя душа обречена. Весь этот поход, все эти страдания — зря. Биска должна была быть последней линией обороны, но сейчас она была рядом со мной.

Вместо обвинений я был ей попросту по-человечески благодарен…

Казалось, что смерть стоит надо мной мрачной, задумчивой фигурой. Воображение было богато на образы, наградило мою погибель монеткой вместо косы. Подбрасывает: забрать-не забрать? Повезет или нет? Словно иных дел у мрачных жнецов не водилось, он пускался в философские размышления, я же отчаянно терпел.

Когда все закончилось?

Спроси кто об этом, убей не знаю. Стальной характер велел прийти в себя сразу же, едва пожарище стихло. Спину все еще щекотало жаром — уверен, у меня там не осталось и живого места.

Даже с броней из Биски.

Вставать не хотелось больше, чем на работу в субботу, но я гнал себя — незнамо куда и невесть зачем.

Кололо в правом боку, голова походила на чугунный чан — каждый звук отдавался нестерпимой болью.

И лог… будь он проклят, этот ваш лог. Ну дали мне десятый уровень, что ж мне теперь, скакать от радости?

Если и скакать, то точно не сейчас.

В первую очередь я желал отыскать Его.

Внутренний демон был повержен. Вита ловила последние вздохи, отчаянно сопротивляясь неизбежному. Пальцы несчастной впивались в землю, оставляя продольные царапины. Взгляд обсидиановых глаз тускнел — к ней возвращалась привычная слепота.

Моя темная сторона шла за ней следом. Огонь сделал свое дело, тысячу раз подтвердив мудрость, что обитающего в адских пучинах огнем следует жечь в первую очередь.

Потому что огонь очищает от скверны.

Хотелось усмехнуться: еще чуть-чуть — и начну вещать как самый обычный, привычный для моего мира инквизитор.

Он узрел меня ее глазами, натянул на лицо кукловода широкую, издевательскую ухмылку.

Какой бы он тварью ни был, а не уважить его за умение признать поражение было невозможно. Он терял над моей названой сестрицей контроль — и та, словно дорвавшись, слала на мою голову одно проклятие за другим.

Словно камни, они ударялись о выставленный Лиллит заслон, падали наземь, рассыпаясь еще свежей маной.

Я отрицательно покачал головой, прогоняя суету мыслей. Первым порывом было схватиться за меч. Руки плясали на поясе в поисках Алискиного клинка — я и забыл, что он сгинул под завалами. Взглядом поискал Нэю, но оживший солнечный лучик, если верить ясночтению, была почти жива.

Нет, смеялась растущая рядом с нами пропасть отчаяния. Сегодня, малыш, тебе придется это сделать самому.

Голыми руками.

Насмешка демона превратилась в детский плач — он ревел горько и самозабвенно, провожая остатки своей жалкой жизни в каждой слезинке.

Умирать ему не хотелось, он ведь не настоящий демон. Просто отголоски моей собственной злобы, смешавшиеся с демоническими силами.

Ожившая темная суть.

Его пугало безвременье, приводило в ужас небытие. Он мечтал вернуться мне в голову — все это время, что был с Витой. В родной дом.

А когда его отвергли, просто жаждал показать, чего же я лишился.

Я покачал головой, прогоняя из себя всякую жалость к этой твари. Ну уж нет, ему не удастся задурить меня сладкими речами. Он не пытался вернуться — мечтал убить. Расплющить, раздавить, растереть…