Князь Рысев

Удивлению понадобились не четверо, а семеро — обладателем руки был седой черт. Не говоря ни слова, он указал мне пальцем на дальний переулок, кивнул на маленького, размером с мяч бесенка. Отскакивая от бордюров пешеходных дорог, он поскакал — все так же не говоря ни слова. Бискина работа? Или какая-то хитрая чертовья ловушка? Говорил же мне Сатана, что потребует платы, скажет, где и какой алтарь надо очистить — вот и ведут…

Первое. Бесенок в последний раз ударился оземь и провалился в преисподнюю, затащив меня в подворотню. Тяжело дыша и тщетно пытаясь взобраться на каменную стену, мальчишка метался испуганной крысой. Еще чуть-чуть — и казалось, что он в самом деле взлетит.

Заметив меня, он хрипло вскрикнул и повалился наземь. Я сбавил шаг — куда теперь спешить? Не чувствовал, что он от меня не сбежит — попросту знал.

— Ну что, дружочек? Я же просил не усложнять. Чтобы не было по-плохому.

Не знаю, как я там сейчас выглядел, но уж точно не благообразно. Парень перебирал ногами по земле, даже когда врезался спиной в стену. Будто надеялся слиться с ней и стать единым целым, а то и, чего доброго, провалиться сквозь.

Я нагнулся, когда оказался рядом с ним, и протянул руку, давая последнюю возможность разойтись по-хорошему.

Он захныкал вдруг, вытаскивая из карманов все, что там только было. В меня полетела россыпь рублевых купюр вперемешку с мелочью.

— На, забирай, Сатана! Подавись! Мне, может, жрать дома нечего? — Он заревел от собственной беспомощности.

У меня сердце ушло в пятки — я почему-то тотчас же понял, что моей бумаги у него нет…

Глава 18

Из подворотни я выходил на ватных ногах, будто пьяный. Во рту пересохло, голову терзали разные мысли.

Безумие холодными пальцами лезло под самую черепушку, бесстыдно лапая сокровенные мысли, выворачивая наизнанку надежду, вытряхивая из смертной усталости пыль. Стлало покрывалом под самые ноги — на, мол, пользуйся, будь благодарен.

Я оборачивался на хнычущего воришку еще несколько раз, будто в тщетной надежде что попросту ошибся. Хлопнул по карману рубахи — в какой-то миг показалось, что я суну сейчас туда руку и нащупаю жесткие края документа. А мальчишка — что мальчишка? Может, мне попросту привиделось?

Документа не было.

Надежда металась от одной догадки к другой, желая зацепиться хоть за одну. С пеной у рта она готова была доказывать, что на самом деле он просто забрал деньги. Деньги? Откуда у меня деньги?

Я покачал головой, зажмурившись на мгновение. Страшно захотелось схватить Биску за шкирку — где бесы носят эту чертовку?

Словно услышав мои мысли, она тут же соткалась прямо из воздуха. Полуобнаженное тело с едва прикрытой девичьей грудью, в маленьких трусиках, прислонилась к чему-то, что больше всего напоминало мусорный бак. Ожидание ей претило: будто устав меня ждать, она обмахивалась платком.

— Что же, мальчик, ты не весел? Что же голову повесил? — В ее голосе мне послышалась то ли насмешка, то ли издевка. Я поднял на нее взгляд — она знает о том, что случилось. Даже больше чем знает.

Мой листок был у нее в руках. Им она и обмахивалась.

Не знаю, что случилось первым — меня отпустило или я с трудом подавил в себе желание врезать ей хорошенькую такую затрещину. Качнул головой, выхватывая бумажку, спешно убирая к себе в карман. Говорить ничего не хотелось.

Она плелась следом, как самодовольная собачонка. Будто только что облаяла здоровенного бульдога, и тот, поджав хвост, в ужасе убежал.

— Прости, маленький, ты был так раним. Грешно было упустить возможность поиздеваться над тобой. Ты же потешался над моим именем, так чего же таишь теперь обиду на меня?

Я не таил на нее обиды. Скорее, раздумывал над тем, что буду вытворять с ней, едва мы только окажемся в одной постели — возьму с нее с лихвой. Впрочем, судя по ней, она еще и щедро добавит от себя.

Дьяволица выдохнула.

— Балбес ты, Федя.

Кивнул, признавая, что да. Я Федя, я балбес. Неужто тоже купил кеды вместо валенок? Она решила объясниться.

— Это не просто бумажка, как тебе кажется, она самим Сатаной подписана.

Снова кивнул, признавая значимость того, что снова лежало в моем кармане. Она не унималась, продолжила.

— Ее нельзя уничтожить, сжечь, разрезать, украсть — она всякий раз будет сызнова оказываться у меня в руках.

— Если она такая «неуничтожимая», то, может, мне заключить еще с десяток таких контрактов, облепиться ими с ног до головы и пойти штурмовать Смольный?

Она, кажется, восприняла мою шутку всерьез и нахмурилась, наставительно подняла пальчик. Я хмыкнул — такого поведения я ждал, скорее, от Майи, но уж точно никак не от Биси.

— Я сказала, что нельзя разрезать и сжечь, но я не имела в виду, что вот так прямо. Это адский документ, защита от дурака.

— Да понял я, понял, — сказал, желая положить ей руку на плечо. Ну и потешно же, верно, я буду сейчас выглядеть — скажут, что идет дурачок.