Князь Рысев

Поздно было ругать самого себя. Блондинистая кошечка в один миг оказалась рядом со мной, метя когтями в живот, но я блокировал ее руку. Ловко вывернувшись, она ответила мне ударом под колено. Ее соратница вспорола когтями мне щеку — теперь шрам останется. Кошачий хвост на миг закрыл от меня мир, ударив по глазам. А после меня швырнуло прямо в стену.

Молчаливые, смертоубийственные, они сверкали кошачьим взором — тьма была им союзницей. Не скрывая своих улыбок и злорадства, блондинка потянулась, будто давая разрешение сестрице расправиться со мной.

Ага, сейчас! Я из самого Ада выбирался, живую машину в кучу хлама раздавил, да что там — вышел победителем из битвы с трусами! Что мне какие-то две драные кошки? Главное — это не поддаваться настырно лезущему в душу страху и действовать так, как подсказывает тело. Оно у меня теперь хорошее, само предупреждает, когда надо.

Я подогнул ноги, встретил мурлычащую убийцу пинком в живот — из нее как будто разом выбило дух, и она попятилась, желая удержать равновесие. Как бы там ни было, а дыхание я ей сбил. Поняв, что сестрица не справилась, на меня бросилась другая кошка. Каштановые волосы чуть ниже плеч, завязанные в хвост, были хорошей мишенью — я схватил ее за них, резко потянул на себя, познакомил свое колено с ее лицом.

У нее брызнула кровь из разбитого носа. Смертоносные лапы норовили изуродовать, изрезать в клочья мое лицо.

На миг мне подумалось, что достаточно сейчас взять пистолет, приставить к уху их потерявшего сознание хозяина — и они покорно поднимут лапки. Ясночтение же было со мной не согласно. Оно говорило, что они в состоянии велесовой ярости — точно такой же, в какой бывала и Алиска. Они не просто не обратят на подобную выходку внимания, будут терзать мой труп даже после того, как я лишусь сил.

Перекатился, уходя от прыжка блондинки — решив отомстить за свое недавнее поражение, она представила во мне всего лишь мышь. Я схватил ее за хвост теневой хваткой — она пискнула так, будто ухватили за грудь. Посмотрим, как ей понравится импульс боли. Когтистую противницу будто ударило током, она рванула вперед в тщетной надежде вырваться. Боль не заставила ее потерять волю к сопротивлению, но уж точно поумерила пыл. Едва ей удалось вернуть себе свободу, как она метнулась к самому выходу, прижав к животу хвост как самую величайшую драгоценность. Должен признать, что выступившие на ее глазах слезы не заставили меня почуять себя хоть сколько-то неправым.

Все так же не говоря ни слова, каштановолосая ответила мне отчаянным рыком, подняв лапы над собой, выставив когти. Припала на руки, как самая настоящая кошка — пушистый хвост встал дыбом, будто разбойничья дубина, а оскал вдруг пробил меня до дрожи. Ушей коснулся очередной рык, пробуждающий где-то в самых недрах сознания тот самый животный страх простой дикой обезьяны. Ее зубы, клыки и когти показались мне сейчас самым жутким, что я только видел на свете.

Я вскрикнул, попятился и споткнулся об эльфианина. Рука нашарила пистолет на земле — не помня себя от ужаса, несколько раз нажал на спусковой крючок.

Свинец пришелся кошкодевочке не по вкусу. Все три пули попали ей в живот. Булькнув кровью, глядя на свое изрешеченное пузо, она двинулась на меня и упала. Ее сестрица безжизненной куклой лежала у порога — мой промах обернулся попаданием в ее голову. Она по-прежнему стискивала в лапках хвост — видать, это их самое уязвимое место.

Я спешно поднимался на ноги, захлопнул за собой дверь, проверил запирающий замок. Как только вернусь к этому любителю кошечек, мы обязательно с ним потолкуем. Ну а пока…

И обязательно нужно будет взять ту самую абилку на сопротивление к эффектам контроля — если так продолжится, то меня будут пугать до усранных штанов. И не просто качнуть, а раскачать, чтобы аж солнышком! Я вдруг заметил, как с одного провода на другой скачет бледная тень. Мне показалось, что всего на миг я увидел смотрящее прямо на меня Бискино лицо — дьяволица улыбнулась и приветливо мне подмигнула, я же лишь кивнул ей в ответ: ее помощь сейчас будет как никогда кстати…

Наверху было самое настоящее побоище. Вечер резко перестал быть нежным и томным для возжелавших отведать юного Алискиного тела извращенцев. Голая, в обрывках рубахи, едва скрывающих грудь и обнажающих низ, она стискивала в руках обломок табурета. Ее окружило сразу пятеро поганцев, шестой со спущенными штанами валялся без достоинства у дивана в луже крови. Мертв, сразу же понял я, тут и ясночтения не понадобилось. Я верил в изворотливость и пронырливость Алиски. Верил, что, окажись в ее руках что-нибудь потяжелее того, что уже есть, она бы расправилась с ними в два счета. Но сейчас расклад точно не в ее пользу, а возжелавшие отомстить за смерть похотливого товарища были готовы на все. Даже пристрелить ее, как дикую собаку — один из них уже вскидывал винтовку, метя ей в грудь.