Князь Семен Пожарский и Конотопская битва

Хорошо известен случай с князем И. И. Лобановым-Ростовским, который был строго наказан царем за попытку «преуменьшить» истинный урон его отряда при штурме Быховской крепости. «От века того не слыхано, чтобы Государю своему в ратном деле о потерях писали неправдою и лгали», — прогневался на него царь Алексей Михайлович.

Важно отметить, что делопроизводственная документация русских приказов (в первую очередь Разрядного) составлялась, в первую очередь, в интересах контроля за финансами и снабжением вооруженных сил. Даже если бы воеводы в своих отписках царю попытались уменьшить потери, это сразу стало бы известно в Разряде и доложено царю. Приказные дьяки и подьячие, находившиеся при армии не могли себе позволить искажать сведения о составе войска и понесенном им уроне. Достоверность сведений делопроизводственной документации в этих вопросах сомнений не вызывает.

Вопрос о потерях высшего командного состава русского войска значительно мифологизирован. Сам гетман Выговский сообщал в реляции о пленении Пожарского, Ляпунова и двух Бутурлиных. По его словам в бою «попали в неволю князь Пожарский, князь Лев Прокофьевич Ляпунов, два Бутурлиных; все полковники, ротмистры, капитаны либо полегли на поле боя, либо пошли в татарскую неволю, однако там недолго они пробыли, ибо вышел ханский наказ, чтобы всех их, от старшего до наименьшего, казнить»[217].

Упомянутые в реляции Бутурлины (Ефим Андреевич и Григорий Иванович) воеводами не являлись. Они были названы гетманом только по причине хорошо известной на Украине фамилии — боярин В.В. Бутурлин, был главным представителем царя на Переяславской раде в 1654 году. Стольник Ефим Андреевич, сын воеводы Андрея Васильевича Бутурлина, был всего лишь головой сотни, а Григорий — просто рядовым участником битвы.

Согласно отписки брянского воеводы князя А. И. Лобанова-Ростовского от 16 июля 1659 года, сражавшегося в то время под Почепом, в бою под Конотопом «окольничий де Андрей Васильевич Бутурлин ранен, а сына его Ефима взяли в полон татаровя»[218]. Когда А. В. Бутурлин получил ранение неизвестно, возможно это произошло в боях при отступлении от Конотопа.

Не названный Выговским второй воевода — князь Семен Петрович Львов, умер в плену от ран или вызванной ими горячки. Согласно показаниям Фролова, Львов «умер своей смертью, а лежал болен недели з две»[219]. Тело его было брошено татарами в камышах, после того, как орда прошла Карпов.

В победных реляциях поляков количество имен пленных русских воевод увеличивается многократно. Так, Карчевский записал, что: «Было там князей несколько в том походе, ни один не ушел, все там сгинули, особенно князь Григорий Ромодановский, князь Семен Пожарский, князь Семен Львов, Андрей Бутурлин и сын того Бутурлина, Иван Стрыбель, Андрей Волынин сын (?), полковник рейтарский. То войско целое совершенно погибло и все князья, о которых упомянул, а иных многих (пленных) старшин после той битвы, на следующий день, в день Святого Петра русского, высекли»[220].

Как выше было отмечено, ни князь Григорий Ромодановский, ни Андрей Бутурлин не были пленены и не погибали в этой битве. Документы свидетельствуют о том, что они продолжали командовать своими полками и при отступлении их от Конотопа, и в дальнейшем.

Полковник «Иван Стрыбель» — это скорее всего действительно плененный Анц Георг Фанстробель. Что касается «полковника Андрея Волынина», то, несомненно, этот командир был рангом пониже, поскольку в списках служилых людей — участников похода, такого полковника нет.

Неизвестный польский автор «Авиз из табора» Выговского, добавил к попавшим в плен еще ряд известных ему лиц: «Московская старшина наиглавнейшая, которая тогда была при войске: первый — князь Васильевич Бутурлин, товарищ Трубецкого; другой — князь Семен Романович Пожарский, окольничий; третий — Григорий Григорьевич Ромодановский; четвертый — князь Семен Петрович Львов; пятый — Артамон Сергеевич (Матвеев), стрелецкий полковник царского приказа; шестой — рейтарский полковник Венедикт Андреевич Змеев; седьмой — полковник стрелецкий Струбов (Стробель?). Вот этой старшины, как и войска, и нога не утекла»[221].

На самом деле это такая же выдумка, как предыдущие: Артамон Матвеев, Венедикт Змеев и все бывшие под Конотопом стрелецкие полковники благополучно отступили с основными силами в Путивль.

Поименный список погибших в бою, либо казненных после боя «московских чинов» (стольников, стряпчих, дворян московских и жильцов) сохранился в документах Разрядного приказа и недавно был введен в научный оборот Н.В. Смирновым[222]. Кроме двух окольничих (Пожарского и Львова) погибли или были казнены после боя, упомянутый выше стольник Е.А. Бутурлин, 3 стряпчих: М.Г. Сонин, И.В. Измайлов, Я.Г. Крекшин, 79 дворян московских и 164 жильца. Всего 249 «московских чинов».