Князь Света. Порождения Света и Тьмы

Глаза мигнули. Им никак не удавалось сфокусироваться. Все в комнате замерли.

– Привет тебе, Махасаматман – Будда! – сказал Яма.

Глаза глядели прямо перед собой – не видя.

– Привет, Сэм, – сказал Так.

Лоб чуть наморщился, глаза, покосившись, уставились на Така, перебежали на остальных.

– Где?.. – спросил он шепотом.

– В моем монастыре, – ответила Ратри.

Безучастно взирал он на ее красоту.

Затем он сомкнул веки и изо всех сил зажмурился, вокруг глаз разбежались морщинки. Гримаса страдания превратила его рот в лук, зубы, крепко стиснутые зубы – в стрелы.

– Вправду ли ты тот, чье имя мы произнесли? – спросил Яма.

Он не отвечал.

– Не ты ли до последнего сражался с армией Небес на берегах Ведры?

Рот расслабился.

– Не ты ли любил богиню Смерти?

Глаза мигнули. На губах промелькнула слабая усмешка.

– Это он, – сказал Яма; затем: – Кто ты, человече?

– Я? Я ничто, – ответил тот. – Может быть, листок, подхваченный водоворотом. Перышко на ветру.

– Хуже некуда, – прокомментировал Яма, – ибо в мире предостаточно листьев и перьев, и мне не стоило работать так долго лишь ради того, чтобы приумножить их число. Мне нужен был человек, способный продолжить войну, прерванную из-за его отсутствия, могучий человек, способный пойти наперекор воле богов. Мне казалось, что ты таков.

– Я, – и он опять покосился, – Сэм. Я – Сэм. Однажды – давным-давно… я сражался, не так ли? И не раз…

– Ты был Махатмой Сэмом, Буддой. Помнишь?

– Может, и был…

В глазах у него медленно разгоралось пламя.

– Да, – подтвердил он. – Да, был. Смиреннейший из гордых, гордец среди смиренных. И я сражался. Учил Пути… какое-то время. Опять сражался, опять учил, прошел через политику, магию, яд… Дал великую битву, столь ужасную, что солнце отвратило от бойни свой лик – от месива людей и богов, зверей и демонов, духов земли и воздуха, огня и воды, ящеров и лошадей, мечей и колесниц…

– И ты проиграл, – прервал его Яма.

– Да, проиграл. Но некоторое впечатление мы все-таки произвели, не так ли? Ты, бог Смерти, был моим колесничим. Да, все это возвращается сейчас ко мне. Нас взяли в плен, и Властители Кармы стали нашими судьями. Ты ускользнул от них – Путем Черного Колеса. Я же не мог.

– Так все и было. Твое прошлое явственно легло перед ними. Тебя судили. – Яма поглядел на монахов (склонив головы, они сидели теперь прямо на полу) и понизил голос: – Дать тебе умереть подлинной смертью означало превратить тебя в мученика. Дозволить тебе разгуливать по миру в какой бы то ни было форме значило оставить открытой дверь для твоего возвращения. И вот так же, как и ты позаимствовал свое учение у Гаутамы из иного места и времени, так и они позаимствовали оттуда же рассказ о том, как окончил он свои дни среди людей. Тебя осудили и признали достойным нирваны. Твой атман был перенесен не в другое тело, а в огромное магнитное поле, что окружает нашу планету. Минуло более полувека. Ныне официально ты – аватара Вишну, чье учение было неправильно истолковано некоторыми из наиболее рьяных твоих последователей. Лично же ты продолжал существовать лишь в форме самосохраняющейся системы магнитных волн разной длины, которую мне и удалось уловить.

Сэм закрыл глаза.

– И ты посмел вернуть меня назад?

– Да, это так.

– Я все время осознавал свое положение.

– Я подозревал это.

Глаза его, вспыхнув, широко открылись.

– И тем не менее ты посмел отозвать меня оттуда?

– Да.

Сэм опустил голову.

– По справедливости зовешься ты богом Смерти, Яма-Дхарма. Ты отобрал у меня запредельный опыт. Ты разбил о черный камень своей воли то, что вне понимания, вне великолепия, доступных смертным. Почему ты не мог оставить меня, как я был, в океане бытия?

– Потому что мир нуждается в тебе, в твоем смирении, в твоем благочестии, в твоем великом учении, в твоем макиавеллиевском хитроумии.

– Я стар, Яма, – промолвил тот. – Я так же стар, как и сам человек в этом мире. Ты же знаешь, я был одним из Первых. Одним из самых Первых, явившихся сюда, чтобы строить, чтобы обустраивать. Все остальные ныне мертвы или стали богами – dei ex machina… Этот шанс выпал и мне, но я прошел мимо него. Много раз. Я никогда не хотел быть богом, Яма. На самом деле. Только много позже, когда я увидел, что они делают, начал я копить силы. Но было уже поздно. Они были слишком сильны. Теперь же я просто хочу спать, спать вечным сном, вновь познать Великий Покой, нескончаемое блаженство, слушать песни, которые поют звезды на берегу великого океана.

Ратри нагнулась и заглянула ему в глаза.

– Ты нужен нам, Сэм, – сказала она.

– Я знаю, знаю, – отвечал он ей. – Опять все та же история. У вас имеется норовистая лошадка, так что нужно ее отменно нахлестывать очередную милю.

Он улыбнулся при этих словах, и она поцеловала его в лоб.

Так подпрыгнул и заскакал по кровати.

– Веселится род людской, – отметил Будда.

Яма протянул ему руку, а Ратри – шлепанцы.