Князь Тавриды. Потемкин на Дунае

Однажды в Петергофе, прогуливаясь в саду, императрица увидела в гроте садового ученика, который имел перед собою четыре блюда и собирался обедать.

Она заглянула в грот и спросила:

— Как ты хорошо кушаешь? Откуда ты это получаешь?

— У меня дядя поваром, он мне дает…

— И всякий день постольку?

— Да, государыня, но лишь во время вашего пребывания здесь.

— Стало быть, ты радуешься, когда я сюда переселяюсь?

— Очень, государыня! — отвечал мальчик.

— Ну, кушай, кушай, не хочу тебе мешать! — сказала государыня и прошла далее.

Все служащие при государыне были к ней беззаветно привязаны, и полнейшее ее неудовольствие повергало слуг в большое горе.

Один из ее камердинеров, и самый любимый, Попов, отличался необыкновенной правдивостью, хотя и в грубой форме, но императрица на него не гневалась.

Как‑то государыня приказала ему принести часы, объяснив, именно какие.

Попов ответил, что таких у нее нет.

— Принеси все ящики, я сама посмотрю, коли ты упрямишься! — сказала императрица.

— Зачем их понапрасну таскать, когда там часов нет.

— Исполняй, а не груби… — заметил бывший при этом граф Орлов.

— Еще правда не запрещена — она сама ее любит… — возразил Попов. — Я принесу, мне что же.

Ящики были принесены, но часов не нашли.

— Кто же теперь не прав, вы или я, государыня? — спросил Попов.

— Я, прости меня… — отвечала та.

В другой раз, не находя у себя на бюро нужной бумаги, императрица сделала тому же Попову выговор.

— Верно, ты ее куда‑нибудь задевал! — сказала она.

— Верно, вы сами куда‑нибудь ее замешали… — грубо отвечал он.

— Ступай вон! — с досадой крикнула Екатерина.

Попов ушел.

Скоро, найдя бумагу в другом месте, она приказала позвать Попова к себе.

Последний, однако, сразу не пошел.

— Зачем я к ней пойду, когда она меня от себя выгнала… — возразил он.

Только по третьему зову предстал он перед очи своей государыни.

Раз рано утром императрица взглянула в окно и увидала, что какая‑то старуха ловит перед дворцом курицу и никак не может поймать.

— Велите пособить бедной старухе, узнайте, что это значит? — приказала она.

Государыне донесли, что внук этой старухи служит поваренком и что курица казенная — краденая.

— Прикажите же навсегда, — сказала Екатерина, — чтобы эта старуха получала всякий день по курице, но только не живой, а битой. Этим мы отвратим от воровства молодого человека, избавим от мученья его бабушку и поможем ей в нищете.

После того старуха каждый день являлась на кухню и получала битую курицу.

Волосы государыни были очень длинны, так что когда она сидела в кресле, достигали до полу.

Убирал их ежедневно парикмахер Козлов, жена которого жила вне Петербурга.

Государыня однажды осведомилась у него о здоровье последней.

— Пишет, государыня, что здорова.

— Как, неужели она не приезжает видеться с тобой?

— Да на чем, нанимать дорого, казенных же теперь не дают; вы нам много хлопот наделать изволили, сократив конюшни.

В то время только что ввели сокращения по конюшенному ведомству.

— Не верю, однако же, чтобы с такою точностью исполняли мое приказание и чтобы по знакомству выпросить было невозможно. Скажи мне откровенно?

— Сказал бы, — отвечал Козлов, — но боюсь, как бы не прознал это обер–шталмейстер.

— Нет, ручаюсь, что все останется между нами! — успокоила его императрица.

— Тогда знайте, что все старое по–старому; лишний поклон — и коляска подвезена, только не проговоритесь, не забудьте обещания.

— Ни–ни! — сказала царица и держала тайну.

В числе дворцовых поваров был один очень плохой, но государыня не уволила его и, когда наступала его очередная неделя, говаривала:

— Мы теперь на диете, ничего, попостимся, зато после хорошего поедим.

Однажды государыня выслушивала чей‑то доклад, а в соседней комнате придворные играли в волан, и так шумно, что заглушали слова читавшего.

— Не прикажете ли, — сказал он, — велеть им замолчать?

— Нет, — отвечала императрица, — у всякого свои занятия, читай немного погромче и оставь их веселиться.

Такова была Великая Екатерина как человек.

Недаром имя матушки царицы окружено было для современников ореолом доброты и мудрости.

Последнее качество, впрочем, уже было качество императрицы.

XX

ИМПЕРАТРИЦА

Кроме обаятельного образа человека и женщины в императрице Екатерине были все качества идеальной правительницы.

Она с большим правом и в лучшем смысле, нежели Людовик XIV [19], могла сказать: «Государство — это я».

Действительно, несмотря на свое иноземное происхождение, она так сроднилась с Россией, что составляла с ней одно целое, недаром русская история приняла для целой эпохи название екатерининской.

Государыня идеально усвоила себе русскую речь и даже многие русские привычки. Она парилась в русской бане и употребляла часто в разговоре пословицы.

Она была очень религиозна и строго исполняла все правила Православной Церкви, ходила на литургии, всенощные, говела и соблюдала посты.

Мнение народа она ставила выше всего, даже в мелочах.

Государыня редко каталась по городу — ей не позволяли этого многочисленные занятия, но однажды, почувствовав головную боль, она села в сани, проехалась и получила облегчение.