Князь тумана

До знакомства с мистером Шолто Дугласом Лернер поверил бы в его "важность" без разговоров. Сейчас же он воспринимал это как пустую болтовню. Всем "нужным" лицам была свойственна одна общая особенность: каждому надо было сразу дать в руки что-то конкретное. Важные лица в первую очередь отличались деловой хваткой. Для того чтобы они чем-то заинтересовались, им нужно было сперва заплатить. Так что и доктор Ган не станет ничего предпринимать из чистого патриотизма. Депутату рейхстага нельзя, конечно, в открытую предложить бесплатное членство в Компании по освоению Медвежьего острова. Это было бы слишком прямолинейно и грубо. Однако он может взять на себя обязательство закупать все машины, необходимые для устройства горнодобывающего предприятия, на фабрике советника коммерции Лампадуса, компаньоном которого был тесть доктора Гана. Коммерции советник Геберт-Цан представлял те силы либеральной партии, которые выдвинули кандидатуру господина доктора Гана на выборах в рейхстаг. Он занимался производством консервов, бульонных кубиков и пеммикана [24], тем самым он мог внести значительный вклад в питание шахтеров, которым в будущем предстоит зимовать на Медвежьем острове. Он не исключал также возможности создания на острове рыбозавода. Юстиции советник Фриспель был связан с Дугласом личными отношениями. Говорили, что он консультирует Дугласа по правовым вопросам и однажды, как заметила госпожа Ганхауз, "очень ему помог"; это было сказано так многозначительно, что можно было подумать, будто бы этот адвокат вызволил Шолто Дугласа из тюрьмы. Тайный советник Доннер владел раньше тремя газетами и пережил громкое банкротство. В журналистских кругах он по-прежнему сохраняет большое влияние. Многие утверждают, что на самом деле он стоит за "Берлинским биржевым курьером". Медицинский советник Гарткнох оказался элегантным господином и тоже старым знакомцем мистера Шолто Дугласа "по Танганьике". Для госпожи Ганхауз такая характеристика заранее отметала какие бы то ни было вопросы. Статский советник Альбертсгофен и советник окружного суда Фритце оба были в отставке. Что могло заставить прусского советника окружного суда бросить службу? Однако сейчас он был "нужным" лицом, нужнее даже, чем стоящий выше него по рангу Альбертсгофен.

— Я вам сделаю потрясающий стол, молодой человек, — визгливо объявил Дуглас. — Меню составлю я сам, чтобы не осрамиться перед людьми.

— А что мне лучше надеть, Шолто? — спросила госпожа Ганхауз, стараясь как-то по-женски проявить свое удовольствие и радостное волнение перед предстоящим мероприятием.

Лернер нутром чуял, какого усилия над собой потребовал от нее этот наивно-веселый вопрос. С тех пор как Шолто Дуглас заставил ее временно уступить ему Александра, восхищение, с которым она относилась к нему как к своему коммерческому наставнику, несколько померкло. Ей стало нелегко сохранять в общении с ним хотя бы видимость равноправного, товарищеского тона. Но она все же пыталась. Уж если кто-то здесь мог показать пример дисциплинированного поведения, то в первую очередь она, госпожа Ганхауз.

Как опасался Лернер, Дуглас, кажется, нарочно старался довести ее терпение до предела. Если при них в комнату входил Александр, она вздрагивала и старалась заглянуть сыну в глаза, но зачастую ее попытки оставались тщетными. Александр ходил теперь в дорогом костюме и розовом галстуке из толстого шелка, который ярким цветком сиял рядом с еще не повзрослевшим, но уже не свежим его лицом. Его представление о том, каким должен быть личный секретарь, строилось на образе театрального лакея из хорошего дома, в нем смешивались чванство и нагловатость. Вместо того чтобы отвечать матери, он только приподнимал брови и напускал на лицо отсутствующее выражение. "И как он только смеет!" — думал, глядя на него, Лернер.

— Алекс? — спрашивает Шолто пришедшего раздвигать занавески Александра. Дуглас долго проспал и теперь принимал своих друзей, лежа в кровати.

— Сэр? — откликается Александр.

— Fine weather to-day [25], — произносит Дуглас.

— How right you are, sir [26], — без запинки отвечает Александр, как обезьяна подражая его произношению, хотя по-английски едва умеет связать несколько слов.

Неужели это тот самый мальчишка, которого госпожа Ганхауз еще совсем недавно наставляла на путь истинный, отвешивая ему материнской рукой пощечину? Пока Шолто не смотрел в ее сторону, госпожа Ганхауз тревожно поглядывала на них, переводя взгляд с одного на другого. Потом снова надевала на лицо свою сияющую улыбку.