Князь Тур. Древлянская война

Когда Ульфа привели к его дому, то воины бесцеремонно швырнули его в сугроб снега. Боль в коленном суставе была такая сильная, что первые пару минут викинг просто лежал, дожидаясь, пока она хоть немного стихнет. Витязи стояли позади него, дожидаясь, пока он встанет и пойдёт в свою избу. Ульф понимал это, и дабы лишний раз их не провоцировать, он схватил свою трость двумя руками и, нащупав сквозь толстую снежную шубу землю, начал подниматься. Сначала он встал на колени, а после уже и на ноги. Медленным шагом он пошёл к дому и, войдя в избу, закрыл за собой дверь.

* * *

Наступила весна. Реки освободились от ледяной коры, и воды потекли от своих истоков в бескрайние океаны. Деревья избавились от белых доспехов и освободили свои ветви от тяжести. Немногочисленные поля покрылись зелёными покрывалами. Воздух нёс ароматы молодой травы и свежести. Солнце своим теплом согревало всё живое, и первые птицы пели свои восхитительные песни.

Каригайло со всех сил мчал на своей лошади из восточного детинца к белой веже на западе, чтобы сообщить вести князю. Его лошади пришлось преодолеть пятьдесят вёрст, и она очень устала. Наконец он прибыл к устью Мухавца, на котором стоял треугольный остров с возвышающейся на нём башней. Воевода спрыгнул с коня и побежал к причалу, где была пришвартована маленькая долблёнка для личных нужд князя и его дружины. Он быстро развязал все узлы и продел вёсла в уключины. Когда всё было готово, Каригайло сел поудобнее на банку и стал грести к острову.

Преодолев реку, воевода вытащил лодку на сушу и, не теряя времени, побежал к белой башне, где его уже с вестями ждал князь. Не обращая внимания на своих друзей, он стремился на самую вершину вежи, чтобы Кабрун первым узнал о срочных новостях. Перед самой дверью воевода остановился, чтобы перевести дух, закрыл глаза и попытался отдышаться. Кабрун услышал его шаги и просто стал дожидаться, пока он войдёт.

Восстановив дыхание, воевода решительно открыл дверь и вошёл в покои. Он увидел, что князь уже стоит посреди комнаты.

Лицо князя было очень скорбным, а глаза – намокшими. Он понял, что если бы Каригайло принёс добрые вести, то он ворвался бы как ураган, но раз он замялся перед дверью, значит, произошло что-то недоброе. Воевода, опасаясь, что из его глаз брызнут слёзы, решил, что лучше бы князю не видеть их, да и сам он не желал наблюдать печаль повелителя. Он встал на одно колено перед Кабруном и склонил голову, дожидаясь, пока к нему обратятся.

– Говори, мой друг.

– Лада, она… она мертва.

– О нет, – обречённо сказал князь.

– Она не перенесла родов.

– А что дитя?

– Ребёнок выжил, но без матери я не решился его доставить сюда.

– А чем же мы его будем кормить?

– Турица, что мы захватили в битве с ятвягами, недавно родила молодого бычка, но он не выжил, и я распорядился вскармливать дитя её молоком.

– Его отец пытался убить тура, а он сам вскормлен молоком турицы, – сказал Кабрун, немного помолчав. – Видно, сами боги связали его жизнь с этим зверем. Назовём отныне его Туром.

– Как пожелаешь, князь, – смиренно сказал Каригайло. – Но как быть теперь с викингом?

– За то, что он сделал с нашей Ладой, его следовало бы убить. Но, видимо, в этом есть и наша вина, – обречённо буркнул князь.

– Но какая? – Каригайло поднял голову и взглянул Кабруну в глаза.

– Видимо, когда мы взяли власть в этих местах, стоило насадить здесь христианство, от которого мы бежали тогда. Христианское целомудрие смогло бы уберечь её больше, чем страх наказания.

– Но разве мы не наказывали всех тех, кто пытался самовольно жениться или выйти замуж? И почему это не помогло с Ладой?

– Как бы мы ни старались, но богов люди боятся больше, чем себе подобных.

– Но тогда бы здесь началась вновь война. Одни бы принимали христианство, а волхвы бы их резали, и так до тех пор, пока бы ситуация не поменялась.

– Ты верно говоришь, мой друг. Насильно сводя между собой другувитов, мы предотвратили многие беды, но потеряли Ладу. Ведь она не хотела силком выходить замуж.

– Может, теперь, когда наша другувитка умерла, стоит дать возможность невестам воспрепятствовать супружеству, если суженый не мил?

– Отныне, когда невестам возложат венок на голову, если не пожелают выходить замуж, то пусть положат его на воды безымянного озера и уходят прятаться в лес. Если до утра их там никто не обнаружит, то будут свободны от всякого брака или выйдут за того, кого сами выберут.

Князь развернулся и пошёл к своему столу, где лежал кожаный чехол. Кабрун поднял его со столешницы и, просунув руку внутрь, вытащил из него огромный белый рог для вина. Каригайло сразу понял, что этот кубок был сделан из рога дикого быка, которого убил Ульф, – ведь сосудов таких огромных размеров никто не делал. В его горло мог спокойно пройти кулак взрослого мужика, а сам он был украшен золотым мундштуком в виде тура. Окантовка была посеребрённой и связана с мундштуком платиновой цепочкой. Рог предназначался только для питья и имел закрывающуюся крышку, так что в него можно было смело налить вина себе в дорогу.