Князь Владимир. Книга 2

— князь Рогволод с сынами и дочерью. Он древнейшего рода, скальды ведут его род от самого Одина, он в кровном родстве с сильнейшими конунгами Севера. Сыны у него — настоящие львы, а дочь — красавица, какой свет не видывал.

Глаза Ингельда загорелись. На него засматриваются даже замужние женщины, красив и отважен, но какой викинг не мечтает о красавице за морем?

Конунг усмехнулся:

— Попробуй. Такая жена сделает честь любому королю. Запомни: Рогволод — свеон, поможет каждому соплеменнику, если тот обратится за помощью. Вдвоем с ним свалишь победителя, кто бы им ни был: конунг Вольдемар или конунг Ярополк. Но сперва дай им обессилить один другого. И пусть положат в битвах как можно больше своих людей.

— А эта дочь Рогволода…

Конунг досадливо дернул плечами:

— Она на выданье, но гордый Рогволод скорее отдаст за тебя, сына конунга, чем за любого из князей Руси. Он их считает безродными и никчемными. Так что здесь забот особых у тебя не будет. Думай лучше о деле!

— А мне можно будет попробовать…

— Сделать! — сказал конунг жестко. — Такой возможности давно ни у кого не было. Русы уже не пропускают нас через свои земли, как было раньше. Даже в Царьград приходится ездить кружным путем. А тут ты с большим войском окажешься в самом сердце славянских земель Киевщины! Быть там и не воспользоваться — для норманна непростительно.

— Я сделаю, дядя. Клянусь Тором! Штрангуг…

— Штрангуг не понадобится. Вы идете в русские земли открыто. Открыто, бок-о-бок с этими лапотниками из Хольмграда, ихнего Новгорода, врываетесь в Киев… Ясно?

Ингельд кивнул. Русские города не удавалось захватывать, как получалось в Британии, Франции, по всей Западной Европе. Иногда прибегали к хитростям: под личиной купцов, спрятав оружие под мехами, добирались до далеких городов на Днепре, а там, устроив ночью штрангуг, пытались захватить города… Но так удавалось лишь в маленьких городишках, где и дружин-то не было. Киев внезапным налетом не возьмешь… Зато какая блестящая возможность войти в город с обнаженными мечами!

— Говорят, никто не брал Киев из чужеземцев, — прошептал он. — Спасибо, дядя! Спасибо за возможность показать себя.

— И разбогатеть, — улыбка конунга была волчьей. — Разбогатеть, не просто ограбив богатейший город, а захватив его! Как предки Рогволода захватили и удержали Полоцк. Ведь из его земель Рогволод создал целое полоцкое княжество! Создал, укрепил, расширил… И теперь там сидят и правят люди нашего корня!

Римская империя… Папа Бенедикт VII стоял у окна и рассматривал ночной Рим. На фоне темно-синего неба чернели залитые лунным светом мрачные башни, высокие стены. Слева виден поднятый мост, а внизу изо рва, наполненного затхлой водой, высовываются острые колья… Дальше каменные громады домов растворяются во тьме, все как один мрачные и толстенные, с узкими окнами, закрытыми массивными железными прутьями.

Где ты светлый, шумный Рим времен республики и даже первых императоров? С той поры, как под ударами боевых топоров Алариха пали ворота Вечного Города, мир содрогнулся и никогда уже не был прежним. Рушилось незыблемое. Оказалось, что Вечный Город можно взять штурмом и разграбить точно так же, как и другие города. И с тех пор его действительно брали и грабили не раз.

С той поры и начали строить на развалинах вместо прежних светлых домов, полных солнца и простора, эти тяжелые дома, больше похожие на крепости. Пока не дошли до этих каменных чудовищ, ощетинившихся копьями, зубьями, клыками, лезвиями. И понимаешь, до какого же отчаяния довели бесконечные бои несчастных жителей!

Здесь, на Латеране, выросла крепость, такие же крепости на остальные холмах: Лавентине, Капитолии, Квириналии… Между ними — дома-крепости, лавки-крепости, сараи-крепости!

Римская империя! Когда-то римлянам даже собственную армию не разрешалось проводить вблизи Рима. Сулла первым нарушил закон, вторым Цезарь… Как давно это было! Или недавно? Всего через пятьсот лет после Цезаря свои войска в Рим ввел гиперборей Одоакр и сбросил с трона последнего западноримского императора Ромула!

Бенедикт VII сел в кресло, повернулся к окну. Мысли кружились, толпились в черепе. Мелькнула среди них одна, которую он тщетно пытался выловить среди множества. Римская империя… Она пала, но город Рим остался для всех символом мироздания и порядка. По чести, римские завоевания несли жестокости и крови не меньше, чем дикие парфяне или свирепые кельты, но в покоренные области вместе с властью Рима приходило римское право, инженеры строили превосходные дороги и акведуки, сразу за армией являлись юристы, администраторы, архитекторы, строители…

Да, после падения Рима темные стороны его власти были забыты. В воображении образованных и необразованных людей, которым остались труды римских поэтов, историков, юристов, Рим встает как сверкающее видение культуры и справедливости. Как символ того, чего сейчас нет, но обязательно должно быть!