Князь Владимир. Книга 2

Печенеги спешили нахватать молодых парней и девок, иудеи-рахдониты давали за них высокую цену. Правда, по дороге большая часть пленников гибнет, но уцелевшие окупали все потери. Варяги просто убивали и грабили. Русские же, показывая широту своей натуры, убивали и грабили, уцелевших продавали иудеям, а в оставляемых домах рубили мебель, гадили в красном углу, мочились в кадки с моченой брусникой и плевали в квашеную капусту.

Был взят последний город, и только тогда со стороны ляхов подоспела по-настоящему крупная рать. Русское войско вышло навстречу, в поле была страшная сеча. Ляхи дрались упорно, но русичи уже знали, что это последний бой, дальше можно снять доспехи и ехать обратно на телегах, рубахи расстегнуть до пояса, зевать, лениво чесаться, перебирать подарки для родни и знакомых девок…

Варяги, нахватав злата и серебра в захваченных городах, тоже дрались как голодные псы за кость. Конунг Вольдемар показал себя великим воином и щедрым вождем, за ним готовы были идти в огонь и воду. Ярл Рольд тоже явил себя настоящим вождем, приняв сторону доблестного конунга. Хоть и хорошо им платили за защиту червенских городов, но, захватив их и ограбив, взяли в десятки раз больше!

Даже печенеги, обремененные богатым полоном — у каждого за конем тащилось по десять-двадцать молодых и крепких для продажи! — повернули коней и яростно бросились в сечу.

— Вперед! — страшно и весело закричал Владимир.

Солнце заблистало на его вскинутом над головой мече. Черный чуб растрепало ветром, красный плащ трепетал за спиной как крылья. Лик великого князя был грозен как у неистового Перуна, чье сердце взвеселяется только при виде кровавой сечи.

Ударили настолько дружно, что передние ряды погибли не от острого железа, а от тесноты. Ляхи стояли крепко, но печенеги засыпали их тучей стрел, а когда раненые начали опускать щиты и ронять мечи, в проломы ворвались недавние союзники, а ныне верные псы Владимира — варяги. Рубили и крушили огромными топорами и мечами, расширяли проломы, и вот уже русские дружины врубились своим любимым строем клином, свиньей, как называли его новгородцы.

Когда ляхов осталось меньше половины, они дрогнули, попятились. Печенеги, не ввязываясь в сечу, продолжали засыпать злыми стрелами, на скаку метали дротики. Ляхи подхватывали раненых, уносили, закрывая щитами.

Волхвы победно дули в огромные рога. Хриплые звуки разносились над побоищем, будоража кровь, заставляя бросаться в сечу снова и снова, рубить, колоть, сечь, топтать, переступать через убитых и скрещивать железо со следующим, которого надо непременно убить и растоптать…

— Вперед, вперед! — страшно кричал Войдан. — Бей в спины! Дуй в хвост и гриву!

Вдруг в долине конная лава начала замедлять бег. С натугой выплеснулась на вершину холма, там замерла, словно скованная льдом.

Владимир бешено стегнул коня. Он был вне себя от страха и ярости, и конь сорвался в галоп сразу, будто его кольнули сзади.

Сзади с топотом неслась, сильно отставая, малая дружина. Владимир несся через поле, заполненное трупами, кое-где еще дрались отдельные группки, часто уже как волки пускали в ход зубы, в бешеной скачке он вылетел на вершину холма.

Сердце оборвалось. В долине внизу стояла стена чужих воинов. Эти были вооружены намного лучше, все рослые как на подбор, молчаливые, страшные, уверенные. А из леса выходили ровными рядами все новые полки и так же неподвижно останавливались: суровые, страшные.

— Германцы, — с отчаянием выдохнул за спиной знакомый голос Тавра.

— Изгонная рать, — прошептал Владимир, сразу все поняв. Оказывается, до этого он дрался всего лишь с мальчиком для битья, бросил в бой все силы, утомил, а польский король только сейчас выставил свои основные войска! — Подлец, чужаков привел на свои земли!

— Да, — поддакнул Тавр, — как можно? Если бы варягов… Аль печенегов…

Владимир, не слушая издевки, оглянулся на посеревшие лица. Сейчас побегут как овцы, бросая оружие, топча друг друга, калеча и задавливая больше народу, чем сгинуло бы в сече. И будет эта битва описана в анналах истории как бесславная попытка киевского князя отвоевать червенские города, после которой он вовсе исчез…

Германцы разом опустили копья, тронули коней. Владимир оцепенело смотрел на чудовищно плотные и неправдоподобно ровные ряды, что надвигались все быстрее и быстрее. Земля задрожала от грохота копыт. Им мало просто бегства русичей, жаждут обагрить мечи в их крови!

Сердце начало бухать как тяжелый молот. Он оглянулся на свою малую дружину. В ней тяжеловооруженные рыцари, отборные силачи, лично преданные ему изгои. Нет более опытных воинов среди всего росского войска! Но уже устали от долгого, пусть и победного боя, дышат тяжело, трудно восстанавливая дыхание в тесных доспехах, У многих латы посечены. А навстречу тяжелым скоком движется волна отдохнувших, свежих, в битве не побывавших!

Он кивком подозвал отрока, которого любил за чистый светлый голос:

— Пой!

Тот вздрогнул, с ужасом глядя на надвигающиеся ряды германцев:

— Княже… кто услышит?

— Пой! — рявкнул Владимир яростно. — Через песни с нами говорят боги!!!