Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон

Тимофей отошел от бойницы и перегнулся через внутренние ограждения. Крикнул вниз:

– Лучники-и-и! К бойни-и-ицам!

– К бойницам! – подхватили десятники и сотники. – Стрелки – к бойницам!

По выступам скальной породы, по деревянным лестницам, обращенным в каменные, взбегали лучники. Каждый занимал свое место.

Глава 2

Место, в котором оказался Зигфрид фон Гебердорф со своим небольшим отрядом, напоминало округлое ристалище, окруженное отвесными скалами. Единственным выходом отсюда был узкий распадок на противоположном конце скальной ограды. От колдовского прохода, из которого они вывалились на незнакомое горное плато, не осталось ни следа.

Около двух десятков человек – рыцари, оруженосцы и слуги-кнехты, последовавшие за бароном – недоуменно и настороженно оглядывались вокруг. Четверо всадников лишились коней, ибо конь с переломанными ногами – уже не конь. Покалечилось двое воинов, неудачно упавших на камни. Впрочем, увечья были не тяжелыми: от серьезных травм уберегли доспехи.

Поскрипывали зарядные вороты арбалетов. Стрелки – их было двое – по приказу Зигфрида взводили самострелы. Так, на всякий случай.

Татарских послов, за которыми гнался Зигфрид, поблизости не оказалось. Зато на камнях лежал незнакомый старик, потоптанный копытами. Очень странный старик, кстати. Странное обличье. Странные одежды…

– Язычник какой-то богомерзкий, ваша милость, – растерянно пробормотал Карл Баварец – верный и прилежный, но не сдержанный на язык оруженосец Зигфрида.

Да уж, язычник, самый что ни на есть. Сухое желтоватое лицо, приплюснутый нос, глазки-щелочки. Белая куртка с просторными рукавами, подвязанными тесемками. Широкие белые штаны. Разметавшаяся накидка – тоже белая, украшенная кисточками, полосками ткани и цветными шнурками. На ногах – соломенные сандалии. Голову незнакомца едва прикрывала черная плоская шапочка, туго увязанная под подбородком. Из-под шапочки выбивались длинные седые волосы. Слабая птичья грудь старика едва заметно двигалась. Но старик дышал. Пока еще дышал…

В стороне валялись сучковатый посох и опрокинутый короб с заплечными лямками. Еще дальше лежал диковинный самоцвет. Чистый, прозрачный, помеченный неведомыми письменами, по форме смахивающий на граненое яйцо. Внутри кристалла темнела – Зигфрид не сразу поверил своим глазам – нога! Человеческая нога, аккуратно срезанная у самого бедра и невесть как впечатанная в кристалл. Нога была усохшей, маленькой, будто нога младенца, и черной, как обгорелая головешка.

Зигфрид отдал Карлу копье, щит и шлем. Спешился, склонился над самоцветом…

Долго гадать, что это такое, ему не пришлось. Императорский чародей и ближайший советник его величества Михель Шотте, отправляя погоню, велел искать не только и даже не столько самих ханских посланцев, сколько некую Реликвию, похищенную из вебелингского замка. Видимо, послами же и похищенную. О пропаже было сказано скупо и кратко. «Черные Мощи в прозрачном ковчежце-кристалле, – такое описание дал придворный маг. – Если найдете – поймете».

Зигфрид нашел. И понял. Колдовская штучка – сразу видать…

«Если вернете – получите награду, о которой не смели мечтать», – об этом Михель, кстати, упомянул тоже.

Барон покосился на неподвижное тело в белых одеждах. Может, сбежавшие послы отдали Реликвию этому старику? Интересно, кто он? Плосколицый иноземец с узкими глазами вполне мог оказаться татарином, но с той же долей вероятности он мог им и не быть. Татары, насколько знал Зигфрид, кочуют по степям, где достаточно корма для их бесчисленных табунов. Зачем степнякам забираться в горы?

Старик шевельнулся. Из сомкнутых губ вырвался хриплый стон, вытолкнув струйку крови. Хорошо, что не насмерть затоптали. Старик будет жить. Хотя бы немного, но будет. Зигфрид улыбнулся уголком рта. Может, язычник сумеет хоть что-нибудь объяснить? А не сумеет – что ж, ему же хуже.

– Связать, – приказал Зигфрид, взглядом указав на чужеземца.

Пусть приходит в себя в путах – покладистей будет. Да и безопасней так. А то мало ли… Кто знает, чего можно ждать от старика, при котором найден магический кристалл.

К незнакомцу приблизились двое кнехтов с мотком веревки. Уж чего-чего, а веревок в облавном отряде хватало.

Кнехты склонились над чужаком. Склонились и…

Узкие, похожие на глубокие складки, глазки вдруг открылись. Старик вскинул руки. Колыхнулись широкие рукава, разжались скрюченные пальцы. Над поднятыми ладонями сверкнул яркий желтоватый огонек. Отблеск того же колдовского огня блеснул в щелочках глаз.

Язычник даже не коснулся людей Зигфрида, но оба кнехта отлетели от легкого взмаха старческих рук так, будто попали под таранный копейный удар. Брошенные на камни воины еще катились кубарем, а чужеземец уже стоял на ногах. Его губы что-то шептали. Руки тянулись к валявшемуся на камнях посоху.

Зигфрид оторопел. Невозможно! Никак невозможно такое, если по тебе пронесся рыцарский конь, да не один. Если ты обычный человек – нельзя просто полежать немного и вскочить вот так запросто.

А если не обычный?