Княжеская Русь. Книги 1-7

Он неспешно — ждущий устает быстрее — шагал к победе Святой Руси. Подойдя к Китану почти вплотную, поклонился, и хан, подумав, поклонился тоже. Мономах надел боевой, византийской работы, шлем и выхватил меч из ножен.

Китан атаковал первым, но Мономах отбил выпад длинной сабли. Раздался звон закаленной кованой стали, посыпались искры, и Мономах понял, что его противник ведет бой один на один не впервые в своей жизни. И атаковал сам, нанеся мечом подряд три удара. Китан легко отбил выпад, но Мономах почувствовал, что его меч существенно тяжелее ханской сабли — значит, Китан будет тратить больше сил в обороне, чем Мономах в нападении. Правда, и византийская броня на Мономахе тоже была тяжелее легкой золоченой кольчуги хана и больше стесняла движения…

Глубокое молчание хранили обе стороны, как половцы, так и русы. Да и сама природа затихла, ветерок улегся, и казалось, весь мир слушает в эти минуты звон оружия двух вождей, встретившихся в смертельном поединке.

— Он больше потеет, — задумчиво сказал Меслим. — А пот крадет силу…

— Что ты сказал, ведун? — вежливо спросил Тмутараканский князь Борис.

— Что?

— Ты что-то сказал…

— Я думаю, надо во что бы то ни стало украсть знамя половцев, — Меслим с надеждой заглянул Борису в глаза. — Потеря знамени есть потеря чести, князь! Укради знамя. Потеряй хоть дюжину своих конников, но увези знамя с поля боя!..

— Понял, — князь Борис сосредоточенно кивнул. — За мной, мои удальцы! За знаменем!..

И помчался впереди своих конников.

На них никто не обратил внимания: все жадно смотрели только на смертельный поединок. Князь Борис без потерь домчался до половецкого знамени, схватил его и тут же лихо развернул своего коня.

Половцы опомнились слишком поздно. Но — опомнились, вскинули луки, тучи стрел посыпались на конников князя Бориса.

На ускользающее на глазах знамя глянул и хан Китан. Всего на мгновение, но этого мгновения Мономаху хватило, чтобы вонзить меч в его грудь.

Поединок завершился, однако половцы, казалось, и не заметили гибели собственного вождя. Все их внимание было устремлено в эти мгновения на знамя. Стрелы продолжали лететь во всадников, увозивших от половцев их честь.

На князя Мономаха, неспешно возвращавшегося к своим, никто из половцев не обратил даже внимания. Украденное знамя, символ чести, было дороже спины победителя.

Удалось уцелеть и князю Борису. Кто-то из его конников во время бешеной скачки перехватил знамя из его рук, и в князя не угодила ни одна стрела. А вот воина, который понес знамя, стрела догнала, но князь Борис успел на скаку поднять с земли знамя и скрыться с ним за холмом.

Глава четырнадцатая

1

Удельные князья, воеводы и подвоеводы — все те, кто с замершими сердцами наблюдал за поединком, — бросились к Мономаху, крича что-то восторженное, радостное. Кто-то пытался обнять его…

— После полной и окончательной победы! — крикнул Мономах. — Тогда радоваться будем, когда окончательно разгромим половцев!..

— А я сейчас порадуюсь, мой великий князь, — пророкотал кто-то за его спиной.

Мономах оглянулся.

Перед ним стоял наместник великого князя Киевского Ратибор. Мономах обнял боярина. Шепнул:

— Прими мою…

— Чего уж там.

— Все члены Военного совета — в Клянск, в залу совещаний. Найти начальника разведки Свирида и знахаря Меслима!.. — Кричать уже не следовало, все были рядом, но после смертельной схватки с ханом половецкой орды Мономах никак не мог успокоиться и говорить своим обычным голосом.

Наконец, собрались в Клянске, в зале совещаний. Тут уж было не до чинов, садились, где удобнее, и единый воевода сразу же взял слово.

— У нас от силы — час, может, полтора, не боле. Десять туменов половецкого войска отнюдь не разгромлены, они по-прежнему перед нами. Опомнятся, считайте, через час. Их поведут ханы Боняк и Тугоркан. Более сорока тысяч сабель. Четыреста тысяч стрел. Повелеваю князю Борису Тмутараканскому кусать их короткими выпадами при первой возможности, как только подставят свои тылы. Именно кусать и тут же отходить, князь Борис. Это будет держать их в напряжении, заставит оглядываться, а значит, на какое-то время упускать из рук управление. То же самое, по мере возможности, делать начальнику разведки Свириду. Только укусы, Свирид, только укусы…

Все напряженно молчали.

— Князю Борису — кубок славы, — сказал Меслим. — Он половцев к нам привязал, теперь не уйдут.

— Поклон тебе, князь, и наша благодарность, — хрипло, с трудом сказал Мономах.

Он вымотался в поединке. Пот до сей поры ручьями тек по телу под глухой византийской броней. Мономах кое-как снял с головы шлем, положил его на стол.

— Боняк очень неплохой полководец, — сказал Свирид. — Выдвигался на должность единого вождя, но по голосам уступил Китану.

— А Тугоркан? — спросил Железян. — Тоже выдвигался?

— Тоже неплох, но — староват, — усмехнулся Свирид. — Воюет, как привык, упрям и стоек в обороне. Неожиданностей не любит.

— Учтите это, князья, — заметил Мономах. — Постарайтесь голову ему закружить.

— Сделаем, — сказал кто-то из князей.

— Позволишь мне, мой князь? — спросил Меслим. — Хочу всем напомнить.