Княжеская школа магии (СИ)

— Чёрт возьми, а Толстый прав! — ударил себя по лбу Чехословак. — Почему наш директор не построил ещё одну дверь с этой стороны? Раз уж защищаться, то нужно со всех сторон себя защищать.

— А вдруг Леший и не против всего этого? — предложил Булгаков. — Может, Леший всех нас надурил? А может, он не сказал всей правды? Или просто-напросто решил забить на Владимира Владимировича? Вдруг наш директор давно соорудил такую дверь, но когда понял, что ему нужно расширять свой погреб до лаборатории-склада, то решил договориться с Лешим. А тот сказал, что ему всё равно. Ну или что-то ещё. Короче, директору не пришлось создавать вторую дверь. А мне ещё кажется, что он и первой-то не особо пользовался. Думаю, он пользовался только кладовкой. Ведь не будешь же каждый раз отворять дверь с помощью эликсиров. Да и дело это гиблое. Так можно любую дверь уничтожить за несколько таких «вскрытий».

— Открытий.

— Я это и имел в виду, Саня.

— Что ж, Профессор прав, — поддержал Пушкин Булгакова. — Мне кажется, что наш Владимир Владимирович не заходит в свою лабораторию. Кто-то другой туда заходит. И делает он это через дремучий лес.

— Леший говорил, что четырнадцатого сентября нельзя ходить в лес, потому что он играет в карты с лесной братвой, — подключился и я, поскольку мелкие говорили достаточно интересные вещи, которые имели место быть. — Возможно, братва Лешего — это не такая уж и братва ему. Леший им доверяет, а они за его спиной доставляют вещество в лабораторию мудака.

— Но если Леший может это предвидеть, то он бы уже давно узнал об этом. То есть никто бы за спиной у Лешего не таскал бы вещество в лабораторию нашего директора, — выдал Жуков. — Тут что-то более интересное. Вот только нужно подумать, что именно.

Все детишки, включая меня, задумались. А что, я тоже ребёнок, пусть и старше их на десять лет. Для мамы я всегда буду ребёночком.

— Тут Ракета отписал, что он с Парусом летит к нам на соседском джипе, — нарушил тишину Пушкин.

— Откуда они знают, где мы?

— Так я отправил наши координаты.

— А чего тогда спрашивал, где мы?

— Так я только сейчас додумался посмотреть, где мы, Димон. И оказалось, что мы почти там же, где и были этой ночкой. Всё верно ты говорил изначально. Вот только на полкилометра левее. Тут ещё показано какое-то озеро. Видимо, ещё одно такое же озерцо. Предлагаю всем поплавать, — улыбнулся Пушкин. — Я уже умею, а вы, пацаны, могли бы научиться. Да и подумали бы над тоннелем.

— А нас Леший не похитит за нарушение правил? — уточнил Толстый.

— Не знаю. Но точно знаю, что он к нам придёт, — улыбнулся я. — Вот тогда мы и расскажем, что́ накопали. Хотя, уверен, он и так уже знает об этом. Только, зараза, не хочет появляться.

— Тогда как он появится на озере, если не хочет появляться?

— Пушка, успокой свой мозг. Не нужно быть таким пессимистом. Пошли купаться, а с остальным разберёмся по ходу дела.

В моём случае так было всегда — разбирался я по ходу дела. Может, из-за этого мы жили с мамой в нищете, а до этого и мой батя с мамой. Потому что всё делали по ходу дела, не думая о том, что можно было бы и подумать, прежде чем что-то вообще делать… например, заводить ребёнка, зная, что ребёнок будет жить в нищете.

Тем временем мы «накрутили» полкилометра.

Озеро реально не отличалось от того запретного, где была установлена голограмма полянки.

К нам присоединились ещё два перца на «своём» крылатом джипе.

— А вы здесь все не поместитесь, Димон! — крикнул Ракета.

— Это и не нужно! Ты давай, спускайся вниз вместе с Парусом! И выруби музыку, а то я не слышу собственных мыслей!

— Так их у тебя и нет! — снова крикнул Ракета, спускаясь вниз. Парень даже и не подумал, что жёстко подъебал меня.

Музыку вырубили.

— Ну что там у вас? — поинтересовался Парус. — Если ничего, тогда мы готовы рассказать вам просто бомбезную историю.

— Говори.

— Короче, парни, Анатолий… то есть Дмитрий Анатольевич поругался с Владимиром Владимировичем. Не знаю, что там у них произошло внутри дома, но, когда Дмитрий Анатольевич выбежал к бассейну и бросил несколько бумаг в воду, Владимир Владимирович ударил его по лицу.

— Что за бумаги?

— Это картины! — эмоционально встрял Ракета.

— Ну зачем ты сказал, а?! Теперь им будет неинтересно слушать, — чуть ли не заплакал Парус.

— Нет-нет, продолжай, Парусёнок, — решил я поддержать парня, но ещё сильнее добил его своим «Парусёнок». И додумался же до такого. — Всё-всё, прости.

— В общем, когда всё закончилось и Дмитрий Анатольевич уехал в неизвестном направлении, а за ним и Владимир Владимирович, а может, и не за ним, мы с Ракетой подлетели поближе и увидели, что это была не просто бумага, а разорванные полотна.

— Картины с рожей Владимира Владимировича?! — обрадовался я.

— Ага, — подтвердили сразу Ракета и Парус.

— Ну что за фигня! — бросил картину Топор. — И зачем я только тащил целый час эту херню по тоннелю!

— Нет-нет, всё нормально, Топор. Ты молодец. Картина ещё пригодится. — Я посмотрел на Паруса и спросил: — Это давно было?

— Да нет, только что… ну почти «только что».