Княжеская ворожея

Данияр разложился на спине, грудь мирно поднималась и опускалась, веки с ресницами трепетали на расслабленном лице. Он точно отличался от братьев, но уродом его трудно было назвать. И подобное тоже раздражало. Прямой нос и высокие скулы, как у Ярослава. Вьющиеся волосы, как у Ильи. И при этом они разные, как день и ночь.

Затем взгляд зацепился за торчащий краешек Данияровой книжки. В голове проскользнула идея. Да, она казалась не самой удачной. Но Мелена хотела узнать, что же там написано. Ведь читать кое-как она уже умеет благодаря Татьяне. Может знания в ней помогут разгадать планы Данияра?

Мелена тихо-тихо поднялась и направилась, как умелая воровка к мирно спящему княжичу. Увидь она его таким уязвимым и открытым лишь пару или тройку дней назад, то не сдержалась бы. Придушила. И пускай сейчас злость подугасла, но обида осталась.

Почти бесшумно наклонившись над мужчиной, Мелена затаила дыхание. Протянула руку к синему краю книжки. Легонько коснувшись, взялась ногтями за него. И тут же, словно отозвавшись на призыв, Данияр вздрогнул, распахнул глаза и приставил кинжал к горлу Мелены. От такой резкости она опешила, расслабив руки. Сердце застучало сильнее. Лезвия легонько касалось кожи. Данияр хоть и не применял силу, но выглядеть угрожающим ни на миг не переставал.

— Всё же решила меня прикончить? — не без злой ухмылки спросил он.

Глаза его недобро блестели.

— Не пыталась я тебя убить! — прошептала Мелена, напрягшись.

Данияр зло усмехнулся, не скрывая своего недоверия.

— Не ты ли мне угрожала пару дней назад? Не ты говорила, что ночью меня убьёшь, а я и не замечу?

После сказанного он ухмыльнулся и выглядел так, словно победил. Мелена разозлилась от одного того, что Данияр прав. Она недовольно простонала или даже рыкнула, отпрянула и ушла прочь. Ей сильно захотелось его придушить, но решила, что побыть одной — решение получше.

Мелена шла куда глаза глядят, сбивчиво дыша. Она пинала и расковыривала носами башмаков при ходьбе землю и траву. Пыталась дышать глубже, спокойнее, старалась успокоиться. Но лишь сильнее бесилась. На себя за опрометчивый поступок? На Данияра, что не мог ей поверить?

И в глубине души оставалось понимание своей неправоты. Однако идея об извинениях была откинута. Может она и вела себя в точности, как ребёнок, но разве Данияр заслуживал иного? А что плохого она сделала? Подумаешь, пошутила, что убьёт. И на следующий вечер оказалась у его спящего тела. Что в этом такого?

В какой-то момент сердце забилось спокойнее, дыхание выровнялось. Мелена осознала, что пыталась себя отбелить, что должна извиниться. Тем самым показать искренность своих намерений. Но, а если он не поверит? Её уже не раз отвергали, не принимали с должным её доверие и искренность. А может просто мужики не те находились? Пускай правда к Данияру она не с любовью пойдёт, а с попыткой наладить отношения ради… А собственно, чего ради? Ради попытки его вразумить и не отлавливать светлую нечисть?

Перед взором появился образ Сирин. Бледная кожа казалась прозрачнее, но при этом испускала свет подобно лунному. Волосы солнечными волнами струились за спиной, как и большие могучие крылья словно выкованные умелым кузнецом из злата. Девушка улыбалась, но в глазах оставалась некая печаль. Та боль с медовки осталась их общим воспоминанием.

— Будь ты правда плохой, то оставила бы меня там… — послышался вместе с порывом ветра тихий и нежный голос Сирин.

Морок быстро рассеялся и впереди растелились тёмные поля с редколесьями. Мелена закрутила головой в поиске чудо-птицы. Рядом никого не было. Вновь подул ветер в спину, путаясь в волосах и нежно облизывая обнажённую кожу.

Какое-то время она стояла на краю леса, дрожа. Вглядывалась то в поля, то в дальние леса, окутанная тишиной. Спокойствие ночи обволакивало с лёгкими порывами ветра и, казалось, оно залезало внутрь в опустившее от гнева место, как птица в родное гнездо. В какой-то момент за ней пришла Мурлыка, и они пошли обратно к Данияру.

* * *

Спутник в течение дня молчал и выглядел более задумчивым, а может невыспавшимся. Каждому будет плохо спаться рядом с человеком, пообещавшим убить. Мелена надеялась, что он размышлял о её словах. Или его молчание твердило о неизменности намереньях? Может и правда стоило извиниться? Объяснить, что хотела сделать? Да только станет он слушать? Поверит? Да и какой ему смысл объяснять? Если он не поверил в мучения Сирин, то мог спокойно охотиться на кого-то подобного.

Так же Мелена не понимала, а смогла ли бы она его убить. Может не своими руками, но всё же? Вспышки гнева порой ослепляли, сверкали подобно молниям и тут же пропадали.