Княжеская ворожея

Спустя пол дня они остановились у широкой реки. Мелена слезла с Белавки и подошла к набегающим на сушу волнам, они бились и вспенивались. В нос тут же ударил речной запах — водоросли, тухлая вода и слегка подгнившая трава. Спустя непродолжительное время волны сбавили силу, но река своего движение не прекратила. Далеко ещё было до заката. Но небо золотились и становилось белым у солнца, что отражалось дорожкой из дрожащих бликов на водной глади. Мелена услышала, как спешился Данияр.

Он привязал коня к тонкой рябине. Ветки под тяжестью оранжевых плодов спускались достаточно близко к земле, чтоб Мелена могла их с лёгкостью достать. Она сорвала пару ягодок и закинула в рот, горький сок пролился по горлу. Скривившись, она присела на траву и заметила, как Данияр стал снимать седло и сумки с коня.

— Что ты удумал?

Он не ответил, достал из кармашка знакомый мешочек. Из него вытащил кусочек сахара и дал своему жеребцу.

— У меня Финист привык, что я его сам чищу. — спокойно произнёс Данияр. — А твоя кобылка покладистая. Ты к ней ласково, и она к тебе так же.

Он выжидающе поглядел на неё. Мелена нахмурилась, но послушно поднялась. Ничего зазорного в чистке лошади не видела, тем более, когда делала вещи и грязнее. Данияр взглядом указал на сумки. В них Мелена нашла разные щётки и крючки. Поглядела на спутника, как тот справлялся со своим конём. И решила повторить.

Крючками аккуратно отчистила копыта передних ног от маленьких веточек и травинок. Когда перешла очередь к задним, Данияр подал голос, не отвлекаясь от расчёсывания чёрной шкуры Финиста.

— Не вставай у хвоста. А то она и лягнуть может. Встань с боку и погладить ногу с внутренней стороны. Она её приподнимет и тебе удобно будет.

Мелена так и поступила, отчистив копыта. Потом взяла щётку похожу на ту, что была в руках у Данияра. Широкой с мягким ворсом щёткой она бережно проходилась по шкуре лошади.

— Не так нежно, можешь сильнее. Больно ей так не сделаешь.

Она сделала так, как сказал Данияр. Он не выглядел так, что словно вновь начнёт издеваться. Не было в нём веселья, да той же печали. Но что-то в нём переменилось. А может Мелене это казалось из-за желания увидеть подобное? Или может он просто плохо спал?

— Ты всегда сам его чистишь? — спросила она, желая сказать иное.

— Когда в походе — да.

— А давно ты в седле?

Данияр усмехнулся.

— С раннего детства.

— Я правда не хотела тебя убивать. Но понимаю, почему ты решил иначе. На твоём месте я бы так же поступила.

— И зачем ты полезла?

— Книжка, — тихо и неловко ответила Мелена, не поднимая головы. — Мне показалось, там были записи про нечисть.

— Так ты умеешь читать? — удивлённо и весело спросил Данияр.

— Татьяна научила.

— Разумеется.

Он ничего больше не добавил, а Мелена не спрашивала. Они молча вычищали лошадей, а после присели у берега. Данияр достал бурдюк с водой, отпил и протянул Мелена. Она приняла мешок.

Она искренне надеялась, что он поверил. Не ради неё, но ради хотя бы того, чтоб им легче стало. Каким забавным казалось то, что она наделась на его сотрудничество. На то, чтоб не становился ей врагом, ведь не хотела взаправду с ним биться. И не потому, что боялась проиграть. Вот уж нет, она бы победила его. Её магия быстрее и сильнее его клинка. Данияр раздражал зачастую, но Мелена не могла сказать, что не понимала его. Может от этого он сильнее раздражал, ведь казался логичнее, а не просто злее и подозрительнее?

— Мне не нравилось сидеть в седле, — внезапно произнёс Данияр, глядя вперёд. — После этого задница болела аж жуть. Да и ноги со спиной ныли, а ведь следовало ещё и тренироваться. Я же княжич, обязан воинскому делу быть обучен.

И обаятельно улыбнулся, но глаз не тронула радость.

— И всё же ты предпочёл седло, а не дворец?

Он не сразу ответил. Прошло пару или может больше мгновений тишины. Они оба вглядывались в широкие поля за рекой, как ветер беспокоил траву. Как вдалеке темнели от надвигающихся сумерек леса, как небо медленно из голубого становилось сиреневым.

— А ты лес.

Мелена на него вопрошающе поглядела.

— Я заметил, как ты изменилась, только мы вышли за стены. Как лицо расправилось, плечи поднялись вместе с грудью от глубоко вдоха, как безмятежно ты вдохнула. Я почти даже могу это понять.

Слова смутили. В груди от чужого интереса сделалось теснее и жарче, словно бы Данияр её обнажил. Уж кому, а ему не хотелось полностью раскрываться.

— Но ты ведь княжич.

— И что с того? Отцу… — Данияр замолк и скривился, глубоко вдохнул и продолжил:

— Ему было неприятно на меня смотреть. Ты ведь понимаешь почему. Он всё думал, что матушка нагуляла меня. Да и остальные замечали различие меж золотогривыми братьями и мной. Каждый во дворце чувствовал немилость князя ко мне и повторяли за ним. Даже слуги не воспринимали меня всерьёз.