Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки

— Ваше право думать так, Константин Николаевич. Но вы сами однажды сказали, что знали графа Закревского как честного и благородного человека. Я понимаю, вам неприятно об этом говорить, но скажите — а был ли таковым и ваш дядя?

Он отвечает не сразу. Но отвечает то, от чего кровь начинает сильнее стучать у меня в висках.

— Нет, Вера Александровна, мой дядя не был благородным человеком. Я мог бы сказать вам неправду, но в этой истории и так уже много лжи. Я знаю о некоторых поступках дяди, которые характеризуют его не с самой лучшей стороны. Я благодарен ему за то, что он вырастил и воспитал меня, но я помню и о том, как дурно он поступил с моей матерью. Он был против брака моих родителей, и когда моя мать всё-таки вышла замуж за моего отца, он вычеркнул ее из своей жизни. Мой отец умер, когда я был совсем маленьким, и мать ради меня забыла о разногласиях с братом и обратилась к нему за помощью. Но дядя остался глух к ее мольбам. Мы жили в нищете, мать заболела чахоткой. Ее, быть может, можно было бы спасти, если бы у нас были деньги на лечение. Когда она умерла, дядя всё-таки забрал меня в Елагинское. Думаю, если бы у него были собственные дети, он не сделал бы этого, но ему нужен был наследник, а у меня уже тогда проявлялись некоторые магические способности.

Он так расстроен, что мне хочется приласкать его как ребенка.

— А став взрослым, вы не спрашивали дядю, почему он поступил так со своей сестрой?

— О, — усмехается Елагин, — он сам охотно рассказывал об этом. Он считал себя правым. Полагал, что мать нарушила обязательства перед семьей, растратила свой магический дар. Уверяю вас, Вера Александровна, совесть по этому поводу его не мучила. Так что я знаю — мой дядя был жестоким человеком. У него были принципы, которых он старался придерживаться неукоснительно. Но, боюсь, эти принципы были далеки от общепринятой морали. Он всегда полагал, что цель оправдывает средства.

Он всё-таки опускается на колени, поднимает шкатулку, складывает в нее и бумаги, и амулеты.

— Простите, Вера Александровна, но мне сейчас нужно многое обдумать. Давайте вернемся к этому разговору вечером. Экипаж в вашем распоряжении. Я вернусь домой пешком.

Я не спорю. Мы возвращаемся в особняк втроем. Я оборачиваюсь на повороте — князь, понурый, будто разом постаревший, медленно бредет по траве, прижимая к груди шкатулку.

— Ах, милочка, и что вам вздумалось отправиться на прогулку так рано? — встречает меня на крыльце Дубровина. — На улице еще слишком свежо.

Интересно, что она сказала бы, если бы в бричке вместе с нами вернулся и князь?

Елагин не выходит к обеду, и за столом царит уныние.

— Знаете, Верочка, — Китти обращается ко мне, но ее слышно на всю столовую, — мне кажется, его сиятельству не понравилась ни одна из невест. Иначе он давно уже сделал бы свой выбор. Не знаю, как вы, а мы уезжаем сразу же после обеда. К чему тешить себя несбыточными мечтами?

Кто-то из девиц шмыгает носом. Настасья Павловна обычно терпеть не может Киттти, но сегодня соглашается с ней:

— Думаю, так оно и есть. Мы тоже едем в Петербург. Только завтра с самого утра. Не хочу выезжать на ночь глядя. Можно было бы и сегодня уже утром выехать, да ведь вам гулять вздумалось.

Я замечаю, что ряды гостей уже поредели. Некоторые барышни уже уехали. А князь (как возмущенно шептались за столом) даже не вышел их проводить. Какая вопиющая неучтивость!

Секретарь его сиятельства, как может, пытается обелить хозяина. Ссылается на важные государственные дела, требующие внимания Елагина, на поручение самого императора. Но для барышень их личные дела куда важнее государственных.

— Я тоже отправляюсь в Петербург после обеда, — сообщает Софи, когда мы с ней выходим погулять по парку. — Побуду пару дней у княгини Артемьевой, а потом — в Закревку. Маменьке придется признать, что ее затея была ошибкой. Хотя, ты только не обижайся, Наташа, но я благодарна ей за то, что она это придумала. Я повидала столицу, познакомилась со столькими интересными людьми.

Не говорю об этом вслух, но я тоже благодарна тетушке за то, что она устроила эту аферу. Если бы не она, я бы так и сидела в Закревке, мечтая восстановить справедливость, но не предпринимая для этого ничего. А сейчас появилась надежда, что мой отец всё-таки будет реабилитирован. Представляю, как удивится Татьяна Андреевна, если узнает, что и она приложила к этому руку.

— Утром я разговаривала с графом Свиридовым, — Соня мило краснеет, — он сказал, что хотел бы продолжить наше знакомство. А я спросила, смог ли бы он повторить эти свои слова, если бы вдруг оказалось, что у меня нет ни титула, ни денег. Он удивился, но подтвердил, что повторил бы их без раздумий. Боюсь, он не представляет, о чём говорит. Мне нужно дать понять ему, что я не заинтересована в продолжении наших отношений — а иначе ему может вздуматься приехать в Закревку!

Я невольно улыбаюсь. Если он поступит именно так, его ждет неприятный сюрприз. Но объяснения не будут приятными и для нас с Соней. Так что она права.

Вечером я спускаюсь в библиотеку, рассчитывая застать там князя. И не ошибаюсь.