Княжья доля

— Насчет ускорения процесса. Я предлагаю запараллелить его и пустить двумя линиями.

— Переведи, — попросил Славка. Константин молчаливо присоединился к его просьбе.

— Пусть кузнецы по моим выкладкам и чертежам приступают к отливкам форм, — охотно пояснил Минька. Быть в центре внимания ему нравилось всегда. К тому же это здорово помогало думать. При наличии благодарных слушателей он не только охотно и в достаточно популярной форме излагал уже созревшие идеи, но еще и с искрометной легкостью, безбожно импровизируя, тут же, на ходу, совершенствовал их, вносил новшества в придуманное ранее.

— Отливки должны быть разных размеров и форм. Все тщательно пронумерованы. Основных видов — два. Наступательная граната типа РГ-42 и оборонительная типа лимонки. Главная задача, чтобы их сделали — это где-то штук сорок-пятьдесят — к моему приезду. Получится, что у меня будет порох готов, одновременно и формы, куда его засыпать. Помимо этого — учитывая требуемую вами секретность, а также взрывоопасность пороха и необходимость строго соблюдать специфику его хранения, — надо построить специальные помещения. Что-то типа складов и мастерских. Это тоже с тебя, княже, — и, нарочито нахмурив брови, добавил: — Чтоб к моему приезду все было готово, а не то… — И, не зная, что еще сказать, в качестве убедительной концовки он с силой грохнул кулачком по столу, но тут же возмущенно зашипел, потирая ушибленную руку, и гордо пошел на выход.

— Ну, вылитый Кулибин, — восхищенно пропел Славка вслед уходящему Миньке. — Вот что делает с человеком нежелание пахать и сеять, как все добрые люди. Идеи так и посыпались горохом.

— Ты заканчивай тут остроты метать, — призвал бывшего спецназовца к порядку Константин. — Он, кстати, все умно и правильно сказал и, в отличие от тебя, уже завтра делом займется.

— Извини, — ухмыльнулся тот. — Я ж только пока мы одни. Считай, что это у меня реабилитация психологическая.

— От чего?

— От всего хорошего. В нашем веке — Чечня. Я же только-только возвращался оттуда, когда меня в поезде прихватило. Ну а начиная с февраля — новый век, новые знакомства, а главное, — он зябко передернул плечами, — масса потрясающих и неизгладимых впечатлений.

— Извини, старина. Искренне сожалею…

— Но помочь ничем не могу, — перебив, продолжил Вячеслав. — Мне это уже говорили. Правда, в том веке. В этом еще нет — ты первый.

— Как раз помочь могу. Если хочешь, конечно, — не согласился с ним Константин.

— Интересно, чем же?

— Экипировка твоя — дело пустячное, можно сказать, минутное. На отдых и привыкание к новым условиям даю тебе три дня. Пей меды, ходи рыбу ловить на Оку. Здесь клев о-го-го какой. Лопай от пуза, на солнышке валяйся.

— А потом?

— Ну, тут уж извини. Смотр дружины делать буду вместе с Ратьшей, а ты поглядишь, кто на что горазд. Потом с Константином, тезкой своим, в лесок отправлю. Он тебя две недели учить будет. Или три. Словом, пока не обучишься. Что-то типа курса молодого средневекового бойца. Ну а после в дружине послужишь пару месяцев. Присмотришься. Кто из воев, ну, это воины так здесь называются, — сразу поправился Константин, чтобы Славка все понял, — годится лишь для того, чтобы девок щупать, или пришел в дружину, чтобы сладко спать, сытно жрать да мародерничать и простых жителей обижать, — возьмешь на заметку. Оставишь лишь чистых духом, за Русь душой болеющих, народ любящих и за князя своего готовых хоть в огонь, хоть в воду, хоть к черту на рога.

— По принципу личной преданности, значит, — Славка криво ухмыльнулся. — А меня, стало быть, в главные стукачи вербуешь. — И он начал медленно привставать с лавки.

— Сядь! — хряпнул князь кулаком по столешнице. — Я понимаю, что у тебя нервы ни к черту, но ты хоть до конца дослушай. Преданность должна только в том заключаться, чтобы не боялись со мной идти куда угодно. Если увидишь, что я не в ту сторону повернулся, можешь не только сам уходить, но и всю честную компанию с собой прихватить.

— Ого, какая привилегия сразу, — восхитился Славка и тут же ехидно осведомился: — Это ты мне по блату такие льготные условия предлагаешь?

— Между прочим, в этом веке на Руси не только простые крестьяне, но и дружинники, да даже бояре всегда вольны были в выборе своего князя. И поменять его тоже беспрепятственно могли. Не понравился — развернулись и ушли к другому. Так что никакого блата, обычная практика. Только ты мне пообещай, что вначале в глаза все выскажешь. Вдруг ты ошибаешься. Подумаешь, что я одного добиваюсь, а я совсем другого хочу.

— Ну, это я могу пообещать, — мрачно буркнул Славка.

— Что же касается стукача, то это ты тоже напрасно ляпнул. Мне имена не нужны, ты их сам повыгоняешь, когда я тебя начальником над всеми поставлю или, как здесь говорят, тысяцким.

— Ух ты, — качнул головой мгновенно смягчившийся будущий начальник. — Командиром полка, стало быть, назначаешь.