Княжья воля

Геннадий набычился и позволил себе неслыханную дерзость, сродни наглости, в отношении главы боярской думы в присутствие новоиспеченного митрополита:

– Ты ведь, ты, князь, вместе с боярской старомосковской партией в твоей Думе за Дмитрия-внука стоять будете?.. Не так ли?..

Иван Юрьевич Патрикеев в карман за словом не полез, и ответствовал с тонкой иезуитской улыбкой, чтобы похлеще уязвить скрытого латинянина-епископа:

– За кого боярская дума, это не твоего ума, Геннадий, дело… А вот за кого новгородский епископ, это и ежу понятно без лишних слов, даже без твоей зачитанной обвинительной грамоты: за римлянку Софью ты и за сынка её Василия… А по старинному праву государь себе сам преемника назначил великого князя Ивана Младого… Случись что с государем, кто бы стал государством править?.. Ясное дело, Иван Младой, а у него уже сын есть преемник, Дмитрий-внук… Так?..

– Так-то так, да всё не так… – взорвался Геннадий. – Ничего не случилось с государем… А с Иваном Младым случилось… Где это видано, чтобы внук отца-государя имел преимущество перед законным наследником сыном… Рожденным к тому же от византийской царевны…

Князь Патрикеев жестко осадил епископа:

– Хорошо… С этим мы быстро разобрались… Ты за римлянку и за латинян… Иди и целуйся с Василием-Гавриилом, кто тебе мешает… А вот насчет престола святого государева сыну римлянки – здесь, брат, шалишь… Что, думаешь, не видно, что собор ты кликнул, чтобы не с еретиками разделаться, а великой княгине Елене на радость другой великой княгине Софье досадить…

– Но ведь не секрет, князь, что Елена Волошанка потворствовала всем еретикам, начиная от духовных Алексия, Ивана Максимова и прочих, и кончая дьяком Федором Курицыным, его братом Иваном Волком… – захлебнулся слюной Геннадий. – …Кое-чего знаем о иудейских корнях Елены, ее еретическом окружении, даже и о жертвоприношениях в честь её и сына Дмитрия…

Митрополит Зосима сделал протестующий жест рукой.

– Хватит… Воротитесь к сути спора… Так вас занесёт Бог знает куда – откуда ногами вперёд выносят…

Но предостережения митрополита не подействовали на епископа и князя. Оба закусили удила.

– Слово не воробей, вылетело не воротишь… Только я твоё словцо, епископ подхватил… А ну-ка давай выкладывай об иудейских корнях великой княгини Елены и жертвоприношениях… – грозно сказал Патрикеев и насупил густые черные брови на перекошенном яростью лице.

– Так ведь уши завянут… Великой княгине Елене побежишь ябедничать, государя будешь смущать… – усмехнулся Геннадий.

– Может, хватит… – продолжал нудеть митрополит, понимая что попался он зернышком в жерновах сторонников двух соперничающих великих княгинь Софьи и Елены.

– Не хватит… – отрезал Патрикеев. – Пусть речет епископ то, что убоялся на соборе сказать…

Геннадий набрал побольше воздуха в легкие и словно шагнул в холодную дымящуюся бездну.

– Иудейские корни Моисеевой веры идут от пророков Авраама и Моисея… Господь с ними, пророками, и с тем, что эти имена вновь почему-то оказались на слуху Москвы совсем недавно, оказались связанными с выздоровлением Дмитрием-внука и смертью Ивана Младого… Вот пусть с этим первый московский боярин и разберется…

– Считай, что разобрались… – сквозь зубы презрительно цыкнул князь Патрикеев… – Давай, по сути дела…