Княжич

– Да, княже, за деревенской пасекой с ульями куда как сподручней следить. Не то что в лесу, чтобы все борти обойти, надо по лесу верст двадцать пройти. А если ты вздумаешь в каждую борть по дереву залезть, то не одна неделя потребна. А здесь… – Никифор с затаенной любовью посмотрел на улей, – все борти… то есть ульи, прямо под рукой, и вздыматься вверх никуда не надо! И зверья лесного опасаться опять-таки не нужно. Великий благой розмысел сотворил княжич!

Изяслав Мстиславич удовлетворенно кивнул головой и сказал:

– Ну что ж, Никифор, поручаю тебе это дело, спытывай сначала в моих вотчинных землях сию задумку, а польза выйдет, так по всему княжеству распространим.

Изяслав Мстиславич подозвал меня к себе, подошедши, я с ходу заявил:

– Сразу говорю, колесного мастера Тетера, кто этот улей смастерил, не отдам, он мне для других дел нужен будет.

– Каких же, сыне? – Изяслав Мстиславич лукаво улыбнулся. – И вдобавок ответствуй мне, откуда у тебя на новые дела деньги возьмутся?

– Моя задумка с ульями должна повысить взимаемые тобой дани многократно, – не растерялся я и нашелся что ответить, – вот хотя бы с этого ты мог бы мне в долг деньги выделить. А уж про дармовой булат для твоей дружины я промолчу!

Действительно, пару дней назад, когда я возвращался из поездки по городу, застал по приезде на княжий двор перевозбужденную дворню, которая вместе с дружиной во главе с князем веселилась. Дружинники бросились меня поздравлять, хлопали по плечам, норовя ненароком задушить в объятиях. Изяслав Мстиславич вообще сиял как новый гривенник, а челядь, весело суетясь, готовилась к устраиваемому князем пиру. Как выяснилось, по предложенному мной рецепту производства уклада вышло нечто, похожее по своим свойствам на булат. Правда, он имел нехарактерные для классического булата серый цвет и рисунок. В любом случае получившаяся тигельная сталь по своим характеристикам вышла не хуже местного уклада (сварной стали), но изготовлялся эрзац-булат не в пример проще, быстрее и дешевле уклада. То, что наш самодельный булат отличается от эталонного восточного, в общем-то и не мудрено, особенно если принять во внимание исходный продукт – бурый железняк, несовершенство рецептуры, да и явно не до конца отработанную технологию – долго варить не получалось, глиняные тигли не выдерживали. К тому же, насколько мне помнится, Аносов варил булат больше пяти часов, с добавлением в шихту не известняка, а доломита (содержащего магний), не угля, а графита. Вот потому у нас клинки и получались вместо черного – с серым грунтом, вместо искривленных линий узора – прямые.

Но все равно мечи из такого эрзац-булата значительно превосходили своих собратьев, сварганенных из железа со стальными режущими накладками, и по простоте изготовления превосходили мечи из кузнечной сварной стали. Но больше всех были счастливы мастера, по двору они не ходили, а летали, как раздувшиеся воздушные шарики. Князь был горд за сына, рад за свою дружину, коя должна в ближайшее время сменить железные мечи на булатные (реально у большинства гридней были железные мечи с наварным стальным лезвием). В общем, княжича и отец, и дружина зауважали, а кузнецы прям боготворили. Однако, воспользовавшись благодушием Изяслава Мстиславича, я тут же вставил князю «фитиль», напомнив ему про секретность и нежелательность расползания технологии получения «булата» в другие, недружественные края. Изяслав Мстиславич сказанным проникся, веселье мигом поутихло (хотя «скромный» пир все же состоялся), а с кузнецами и домниками, участвующими в создании металла, была проведена соответствующая разъяснительная беседа.

Дружина Изяслава Мстиславича начала потихоньку оснащаться новыми клинками. А мечи рядовых дружинников стали подвергаться простой, но эффективной цементации на животном угле (пережженные в уголь рога, кожа, копыта, кости). Для их железных мечей, со стальными полосами, это было то, что доктор прописал! Цементированный меч мог противостоять ударам и сотрясениям, не ломаясь при этом, из-за поверхностного науглероженного слоя и внутренней пластичной железной начинки. Мечи стали сочетать в себе преимущества крепкой стали и гибкого железа, а их цементация практически ничего не стоила. На все эти ухищрения с цементацией я пошел, так как тугоплавкая глина мне нужна была не для ее постоянного перевода в черепки, что происходило при плавке булата, она мне вскоре потребуется для кирпичей и кладки огнеупорных печей.

– Ладно! – рассмеялся князь. – Прям не княжич, а купец! Говори, что ты там еще надумал?

– Отдай мне, вернее в мое распоряжение, Ильинский княжий двор.

– Зачем он тебе? – удивился князь.

– Буду размещать в нем свои новые производства. Очень уж удачно там речки Городянка и Ильинка протекают. Я хочу их запрудить, а на запруды поставить водяные колеса. К водяным колесам приспособить разные механизмы: от жерновов – зерно перетирать, до молота – железо делать.

– Как же это так выйдет? – не понял князь.