Княжич

Такие же чудачества наблюдались и среди женской части населения. Но только здесь волосы, наоборот, прятались под платки, да и количество открытых участков тела тоже было сведено к минимуму. Но особенно неприятно меня удивили лица некоторых местных гламурных див, особенно знатных – все белые от муки, а щеки густо накрашены каким-то красным веществом. Первоначально я от таких дам от испуга шарахался, пока не обвыкся. В своих пышных одеяниях, с разукрашенными лицами, они мне казались ожившими гигантскими куклами.

Сердцем города была торговая площадь. Товары русского происхождения были главным образом пищевые, кожаные и незамысловатые кузнечно-ремесленные изделия. Европа была представлена сукном, немецким оружием и всякими бесполезными финтифлюшками вроде французских чулок. Главными же восточными товарами были шелк и персидские ковры. Все происходящее на улицах возрождало в моей памяти российские города начала девяностых годов. Торговали все и всем, начиная от репы и кончая рабами. С удивлением узнал, что нынешние законы не воспрещали отцу продать в рабство своих детей, а муж мог сбыть за звонкую монету супругу. Последнее мне особенно понравилось, жаль, что в мое время не было подобных норм права. Эх… забросило бы сюда каких-нибудь феминисток-скандалисток… Все как обычно: мужчины на рынках группировались в тех рядах, где торговали оружием, конями, инструментами труда, женщины – в привычных для себя «продуктовых отделах», и, конечно, их всегда можно было застать за «святодейством» – изучением «лепного» шмотского ассортимента.

Выехав на «набережную» Днепра, мы направились к располагавшемуся здесь невольничьему рынку. Со всех четырех сторон он был окружен высокими амбарами, предназначенными для проживания рабов. Купец, торгующий живым товаром, перед тем как пустить нас в амбар с невольниками, долго и витиевато, на восточный манер, расшаркивался передо мной. В темном и мрачном амбаре, с тусклыми, небольшими оконцами наверху, невольники сидели, лежали, стояли на соломенных тюфяках, прикованные цепями к стенам, они затравленно поглядывали на вошедших посетителей. Купец тут же три раза хлопнул в ладоши, отчего все невольники, повинуясь его команде и побрякивая цепями, дружно поднялись, приняв вертикально положение.

Я прошелся вдоль рядов, приглядываясь к этим несчастным людям, а за моей спиной тенью следовал купец, разливаясь соловьем и нахваливая свой товар. Большинство невольников оказалось литовского происхождения, проданные купцу после очередного военного похода гроднецкими дружинниками. После окончания ледостава все рабы, не распроданные в Смоленске, должны будут направиться в Булгарию и дальше на Восток. Тут мне в голову пришла мысль, что неплохо бы иметь в окружении человека, владеющего литовским языком. Ведь как пить дать с прибалтами придется повоевать.

– А нет ли у тебя славянина, свободно владеющего литовским языком? – спросил я у продолжающего что-то упорно гундосить за моей спиной купца.

– Есть, есть, княжич, как не быть! Правда, молод он, всего двенадцать лет…

– Показывай!

Купец стремительно выскочил вперед и повел нас к только ему ведомой цели.

– Вот! – указал он пальцем, остановившись рядом с изможденным пареньком. – Владеет и родным славянским, и литовским, и немецким языками.

– Откуда он их знает?

– Во время набега литовцев был ими полонен. Потом продан в услужение немцам. Затем опять оказался в руках у литовцев, когда они напали и разграбили немецких купцов. А этой зимой гродненцы его ужо полонили. Языками, кстати, владеет отменно, – поспешил добавить купец, – лично проверял, даже малость читать на немецком могёт! Себе бы оставил, да бедствую, займы нужно отдать, а то не ровен час сам на его месте окажусь! – притворно сокрушался хитрющий купец.

– Кто ты и как тебя зовут? – спросил я у малолетнего узника.

– В хресте Яковом, а по-простому Якушкой кличут, – с не по-детски серьезным видом ответил паренек.

– Хочешь мне служить? – спросил, чуть помолчав. Подумал я о том, что парнишка должен быть толковым, коли уж даже немецкую грамоту покусился осилить.

– Благодарствую! – Якушка, зазвенев цепями, в благодарном порыве души упал на колени.

– Суровы, небось, с тобой немцы были, – влез в разговор Перемога, сделав относительно Якушки свои какие-то выводы.

– Ага, батоги страсть как любят.

– А родители, братья, сестры у тебя есть? – Перемога окончательно взял инициативу на себя, ну что ж, флаг ему в руки, барабан на шею, как у нас принято было говорить.

– Нема никого.

– Ты от своего нового хозяина, часом, не сбежишь? – продолжил допрос наставник.

На лице паренька появилось удивление.

– Куда мне бежать? Крестьяне сами голодуют, ремеслам не обучен, возрастом я еще мал… зачем из неволи новую неволю искать? – задал риторический вопрос Якушка.