Княжич

Фанера во всей этой эпопеи со щитами была наименьшей из проблем. На лесопилке я заказал изготовление тонких листов шпона, а на СМЗ – простейшего винтового пресса, а также специальные приспособлений, применяемые для установки заготовок, имеющих направляющие для режущего инструмента («кондукторы»).

А сам вплотную занялся производством формалина, точнее на первой стадии производственного цикла формалин имеет газообразное состояние и называется формальдегидом. Для этого метиловый спирт в латунной посуде нагрели до 400 °С, а начавший образовываться при этом удушливый газ (формальдегид) направили по трубке в сосуд с водой, благо, что формальдегид легко растворяется в воде. Полученный таким способом раствор и есть формалин. Его, кстати, можно также использовать как дезинфицирующее средство, протраву и для производства зеркал.

Для производства формалина в Гнёздово при химзаводе был организован отдельный цех, подобран персонал. По этому направлению пока всё возможное было сделано. Теперь дело встало только за фенолом (карболовой кислотой).

Этим летом в Смоленск, на многочисленные стройки и производства, съехалось до 10 тыс. охочих людей, ещё несколько тысяч приехали и осели в городских хозяйствах. Этот демографический наплыв позволил полностью восстановить городскую численность населения, преодолев последствия мора и голода, достигнув 35 тыс. чел. Ильинский конец, в плане численности населения, по сравнению с прошлым годом, вырос в четыре раза, да и левобережный Смоленск, по этим показателям, не сильно отставал.

Поднявшаяся волна экономического роста бурным потоком затапливала, заставляя тронуться с насиженных и обжитых мест множество людей. Появившиеся в Смоленске деньги и рабочие места как магнит притягивали к себе народ. Малые, микроскопические ручейки выезжающих из множества других городов и сёл на пути к Смоленску превращались в полноводную реку.

Въезжая в город, я был счастлив лицезреть раскручивающейся с каждым днём всё больше маховик деловой активности, порождающий весёлый разгул и фонтанирование общественной городской жизни. Ранее полупустой, вымерший город, вновь ожил и преобразился, зацвёл и запах в буквальном смысле слова.

Торговые ряды были заполонены множеством мелких торговцев, отоваривающих съехавшейся в город пролетариат. Среди пёстрого разнообразия всевозможных товаров – обояр, атлас, оружие, брони, сукна, бычьи пузыри, соль, рожь, кони, шкуры животных, меха, обручи, колты, эмаль, серебряные украшения и т.д. можно было увидеть в торговых рядах товары моих «мастерских». Список новинок пополнили литые чугунные изделия – бояро–купеческая торговая «братчина» не дремала, расхватывая все не законтрактованные на экспорт излишки.

А, что меня радовало особо – так это мелькающие то здесь, то там латунные кругляши чеканки «СКБ». Новой «харатьёй» народ был поставлен в такие условия, что не принять новые деньги просто не мог.

У торгующих с лотков пирожников, блинников, калашников, квасников всегда было не протолкнуться от покупателей. Будоражащие желудок запахи, многоголосый гомон сливались в головокружительную какофонию. Кстати говоря, розничная лоточная торговля – моя идея, подкинутая смоленскому торговому люду, быстро ухватившемуся за неё и осознавшему всю её полезность, особенно в связи с массовым наплывом в город рабочих мигрантов.

Клиенты побогаче предпочитали принимать пищу в стационарных помещениях – в харчевых и блинных избах. Но пуще всего, наибольшей концентрации людское столпотворение достигало в княжеских кабаках и гостиницах. Только в кабаках имелась в продаже водка, а в гостиницах помимо ночлега можно было снять на ночь «гулящих жёнок».

В Заднепровье особенно сильно прибавилось народа. За частоколом Ильинского конца, словно грибы после летнего дождя, выросли новые кособокие курные избы, утопающие в земле, над их крышами струились голубые дымки, а во дворах, отгороженных плетнем, строились хлипкие хлева и житницы.

Аналогичная картина наблюдалась и за городскими стенами Гнёздова. В местах, где добывали глину или ломали камень, образовались рабочие слободки. Курные избы, покрытые дёрном, россыпью гнездились вокруг кирпичных заводов и строящихся здесь же капитальных бараков.

Спустившись из окрестностей Смоленска по реке Сож, мы, по одному из её притоков добрались до волока ведущего на реку Ипуть, на берегу которой стоит город Зарой. Бояре–компаньоны встретили меня роскошным пиром. На следующий день, терзаемые похмельем, мы подводили предварительные итоги деятельности нашего совместного предприятия.

С собой я привёз помимо множества нового оборудования, двигатели Стирлинга в разобранном виде, чугунные формы, инструменты, а также химические реагенты, необходимые для начала зеркального производства. Для его развёртывания все предварительные условия на заводе уже были созданы. Лить малоразмерное оконные листовые пластины уже получалось, правда, они выходило с зеленоватым оттенком, но это ерунда.