Княжич

В Смоленск, вместе со свитскими, мы возвращались верхом на конях, двигаясь по недавно полностью выстроенной дороге, связывающей Гнёздово со столицей. Усилился ветер, расшатывая огромные, раскидистые ели по обочинам дороги. От резких порывов холодного ветра даже иногда становилось тяжело вдыхать воздух. От порывов ветра он с силой сам закачивался в нос и приоткрытый рот, целиком заполняя лёгкие и сбивая дыхание.

Вдали, сквозь кроны деревьев, уже начал виднеться Смоленск, на который сейчас быстро наползали подгоняемые штормовым ветром снежные, свинцово–чёрный тучи. Мне и другим моим сопровождающимся послышалось, что где–то вдалеке прогремел гром. И это в ноябре месяце! Ну, на этом, слава Богу, странности кончились, всё вокруг почернело, и вскоре с небес посыпал густой снег.

Хотя, чуть позже выяснилось, что с подобным оптимистическим заключением я сильно поспешил! Главные сюрпризы сегодняшнего дня меня ещё только поджидали впереди.

Подъезжая к Ильинскому концу, мы заметили весьма «подозрительный» отряд конников. По вмёрзшему в Днепр мосту на Заднепровский берег споро переправлялся десяток княжих гридней во главе с самим сотником Фёдором. Эти–то явно, к гадалке не ходи, спешили по мою душу.

Тут опять отчётливо громыхнуло. По конским холкам пробежала легкая дрожь. Кося глазами на источник громкого звука, кони прядали ушами и возбужденно фыркали. Я проследил за взглядом своего жеребца. Всё указывало на то, что этот громоподобный звук исходил со стороны моих селитряниц, расположенных вблизи р. Кловки. Полноценный пороховой завод строился в Гнёздово, а вблизи буртов уже действовала установка по изготовлению калиевой селитры из аммиачной воды, получаемой при коксовании торфа. По всей видимости, именно там, кто–то, что–то взрывал. И ответы на возникшие вопросы вскоре должны быть получены от Фёдора. Мы полностью остановились, а его переправившийся по мосту десяток рванул к нам.

Подскакавший сотник был слегка взвинчен, его нервное напряжение передавалось коню, отчего тот переступал с ноги на ногу.

– Фёдор! Кто и что взрывает? Кто разрешил? Что здесь вообще происходит? – я сразу обрушил на сотника целый ворох вопросов.

– Великий князь срочно отъезжает! Твои пороховщики, по приказу Изяслава Мстиславича и догляду Злыдаря, сейчас испытывают заряды, подрывая стеллажи из брёвен.

У меня в голове сразу родилась ещё большая прорва вопросов, но Фёдор был неумолим. Больше на мои расспросы воевода не отвечал, буквально погнав меня в княжескую резиденцию.

У въездных ворот Свирского детинца толпился народ, что–то живо обсуждающий. Несмотря на снегопад, собралось его тут больше пяти сотен. В основном это были вооружённые боярские дружинники и слуги.

Воротная стража без разговоров сразу запустила нас внутрь.

Огромная толпа, не меньше чем у ворот, бояр и прочих вельмож собралась у княжеского крыльца. Князь стоял, опёршись о перила, и громко вещал в это людское сборище.

Мы нашим объединённым конным отрядом разместились на самых задворках, проехать во дворец сейчас было бы невозможно.

– Почему не в гриднице? – спросил я у Фёдора.

– Ближних бояр князь позже созовёт, – ответил сотник, раздумывая как бы проехать поближе к крыльцу.

Вдоль амбаров объехали людскую толчею и въехали в терем с чёрного хода. По указке Фёдора я разместился в гриднице на лавке. Здесь же присутствовало полсотни дружинников, которые размахивали руками и вели оживлённую беседу. Похоже, и им передалось царящее вокруг нервное напряжение.

В палатах княжеского терема уже вовсю велись поспешные сборы, подготовка к отъезду была видна и невооружённым глазом. Слуги, жужжа как мухи, носились во всех направлениях, складывая в сундуки «княжье добро»: золото, серебро, драгоценную посуду, меха. А духовник князя, с видом необычайно задумчивым и хмурым, в свою очередь, контролировал погрузку икон.

Устроившись на лавке, в окружении своих «присных», пытался собраться с мыслями, но этого никак не получалось – за окнами гудел народ, иногда слышались громкие выкрики.

Наконец, со звонницы княжеской церкви послышался колокольный звон и собравшаяся у крыльца публика дружно ломанула в дворовую церковь.

А в это время в гриднице нарисовался мой давний знакомец княжеский ключник Ждан и позвал меня в трапезную. Войдя, он громко похлопал в ладоши, откуда–то выскочила служанка, низко поклонившись, она поставила на стол кубки с квасом и посудины с едой.