Княжич

Егеря, чьи избушки понатыканы по всему таёжному лесу, прикормлены и имеют свой процент. Бояться им нечего. Точнее, было нечего, до сего дня, стояли настороже узкоглазые, все в татуировках урки, тревожно осматривая подступы к лагерю.

Боятся, скотины! И есть чего.

Весть, что кто-то громит точки старателей, попутно выводя на чистую воду егерей, как пожар распространилась по лесу. Даже подкрепление в десяток-другой человек, что выслали большие боссы, не помогало.

Тут, на моих глазах, один из рабов славянской внешности оступился.

– Ай! Братцы, помогите! Братцы! – выкрикнул он, поскользнувшись на каменистом дне реки, и, захлёбываясь, погрузился в воду с головой.

Китайцы, стоявшие на берегу, что-то закричали, но тот так и не всплыл. Слишком быстро было течение, слишком он устал. Рассмеялись они, показывая на то место, где он пропал, пальцем.

– Твари! – выплюнул я, зло осматривая бандитов на берегу.

Да, за эти месяцы в походе я видел и не такое, но каждый раз для меня словно ножом по сердцу. Ненавижу тех, кто творит такое ради сраных денег. Всей душой ненавижу.

Я начал отползать, всё ещё находясь под маскировкой, накинутой на себя. Заметить меня было сложно. Следов я не оставлял, шума не издавал. Жизнь заставила научиться. Так же незаметно, как и появился, убрался я из зоны их внимания, пройдя почти под носом у патрулей и скрытых землянками огневых точек, засыпанных начавшим таять снегом.

– Как там? – ждали меня мои люди за пределами лагеря работорговцев. – Есть что нового?

Помню, первые разы, отпуская меня одного на разведку, Жук чуть все волосы на себе не выдрал, но потом подуспокоился, доказал я ему, что уже не мальчик и рисковать понапрасну не буду. Вырос из детского возраста. Слишком быстро вырос…

Ребята меня хорошо натаскали, показав, как правильно ходить и дышать. С какой стороны подбираться к врагу и на что обращать внимание. Ну а формы вроде «маскировки» и «заметания следов» делали меня незаменимым в разведке. Вычислить можно только с помощью спецприборов, вроде тепловизора, которого, понятное дело, у работорговцев не было.

– Стандартный лагерь, – начал я докладывать, показывая на карте места засад и нычек, в которых прячутся часовые. – Здесь, здесь и здесь, – расставил я камешки на бумаге. – У всех автоматы и не меньше чем по две обоймы на брата. Ходят тройками. В самом лагере стоят две палатки, замаскированные ветками и корягами. Ничего интересного.

– Общая численность? – начали задавать мне уточняющие вопросы мужики, строя планы по быстрому и бескровному для нас захвату стоянки.

Задумавшись на секунду, я ответил:

– Тридцать шесть человек в патрулях. Следят за рабами и наблюдают за округой. Девять сидят в сторожках. Ну и человек пять вечно в палатке. Показываются редко.

– Приближённые и главарь, – кивнул Жук. – Женщины? – Посмотрел он на меня.

– Слышал какие-то писки и смех. Думаю, да, – задумчиво кивнул я.

Работали мы не первый день, так что знали, что главари отрядов старателей не желали себя ограничивать, а потому, только устраиваясь на точке, тут же искали себе развлечений, крали они женщин из затерянных в лесу деревень, что по неосторожности забредали за околицу. За хворостом и по другой нужде.

Егеря же, что знали тут всё как свои пять пальцев, заметали следы, приплачивали им за это сверху. И все довольны. Нет, не зря я уже казнил больше десятка этих тварей и не жалею.

Бывало, конечно, опытные охотники, отцы, братья и мужья похищенных, находили пропажу. Выходили на след. И тогда всё заканчивалось плачевно… Поняв, с кем они имеют дело, те докладывали куда надо, имела каждая деревня по спутниковому телефону, вот они и запрашивали помощь в ближайшем городе – Сибирске. Только вот там всё тоже было схвачено. После звонка такие деревни выжигали дотла те же самые работорговцы, что напортачили и раскрыли себя.

Так я и узнал, что стоит за всем этим боярский род Гончаровых, что уже не один десяток лет прикрывает старателей, получая свой кусок пирога. Слуцкие в своё время что-то пронюхали об этом и попытались собрать доказательства, но не получилось, объявили им по надуманному поводу вой ну Гончаровы, уничтожив под корень. Только Маша и осталась.

Встала у меня в голове вся мозаика воедино.

– Работаем, – махнул рукой Михаил, и все разошлись, уже зная, кто что делает. Не в первый раз, присоединился я к группе, что должна ждать сигнала, подобравшись к лагерю с запада.

Пш, пш, пш – приглушенно щелкнула три раза рация, и, переглянувшись со своим отрядом, мы поползли вперёд.

Сигнал же означал, что засевшие в сторожках китайцы мертвы и всё идёт по плану.

Заняв позицию, указанную нам Жуком, мы стали ждать, выбрав каждый свою цель, наведя автомат.

Руки, как и в первый раз, подрагивали, глубоко вдохнул и выдохнул я, успокаиваясь.

Пш – один раз шикнула рация, и одновременно, с разных концов лагеря прозвучали выстрелы, вспорхнули с деревьев перепуганные птицы.