Княжич

Так, пора брать всё в свои руки, сосредоточился я, представляя, как в моих ладошках, сложенных лодочкой, разгорается огонь. Всё идёт к тому, что мы все здесь поляжем, если ничего не сделать. Эх! Была не была…

– «Тень Ра»! – уверенно вымолвил я, вспомнив запретную (фамильную) форму из книги мачехи: «Ужас, эхо и многоликие тени бояр Чернозубовых».

Не зря я её спёр в своё время. Разгорелось в моих ладошках зелёное пламя, в которое стремительно втягивалась смолистая чернота, словно нефть.

– Это что?! – перепугались мужики.

– Господин… – услышал я их шепот, прежде чем полностью сосредоточиться на запретной форме. – Кудесник.

– Спасены, спасены…

Захрипели мумии, падая на колени и всё равно пытаясь добраться до нас, пока я стремительно забирал у них ту тьму, что дарует им это подобие жизни.

– Получайте, твари. Сдохните! – Мстительно вливал и вливал я силу в форму, расплачиваясь за тех, кто умер сегодня.

– Асшааа… сшиии… кархааа… – в первый раз за бой членораздельно произнесла нечто одна из мумий, и из всех щелей этой рукотворной пещеры полезли муравьи, сколопендры, черви, змеи и другая гнусь, прыгали они на нас, вгрызаясь в плоть, кусаясь и жаля. Брррр… Мерзость.

– Гав! Гав! Ррррр! – рычал, не подпуская их ко мне, Шарик, давя всеми лапами.

– Ай, бля.

– Больно!

– Заживо жрут!

– Комарьё поганое!

– Вы чего все как бабы причитаете?! – откусил голову прыгнувшей на него змее Дмитро, откинув её в сторону. Даже лёжа на полу, со слезящимися, красными от полопавшихся капилляров глазами и дыша через раз, он не переставал стрелять, пока остальные покорно готовились к смерти.

Я же в это время продолжал давить на мумий, всё ярче и ярче разгорался огонь в моих руках, треща и иссушая тела тварей, пока они не распались в прах. Прошелся по пещере лёгкий замогильный ветерок, взлохматив на мне волосы.

Пищащие и шипящие насекомые, словно очухавшись после дурмана, начали расползаться, успели они покрыть некоторых с головы до ног настоящим живым ковром.

– Кажись, всё… Кхе. Кхе. Кхе.

Лежали на полу холопы вперемешку с наёмниками, пытаясь дышать через рукава и откашливаясь, обводили они помещение полными страха глазами, и я не могу их за это винить. Сам натерпелся, аж трясёт.

– Семён? – Держался меня Жук, стоя позади и завороженно смотря на огонь в моих руках. – На! – отвлёкся он, с наслаждением раздавив сколопендру под ногой, размазав её по подошве.

– Тц, – недовольно прицыкнул я, затушив «тень Ра».

Эх. Вот ведь! Ни один дурак не поверит, что это форма первой ступени. Сразу видно, что-то фамильное. Из тех секретов, которые не доверяют чужим.

Тем временем воздух в склепе очистился, и нам предстала картина полного разгрома, валялись по углам наёмники и холопы, скуля. Кто без сознания, а кто и с проломленной головой.

Все до единого были ранены.

– Проверьте, дышат ли? – указал я рукой на тех, кто не шевелился, и подтянул к себе ближайшего мужика, положив на него руки и используя «регенерацию».

* * *

– Ай! – вскрикнул я, пока Алиса вытаскивала из меня шипы какой-то твари. – Осторожнее, – пробурчал я, шмыгнув носом.

– Сам виноват. Нечего ползать по всяким склепам, в поисках проблем на свою голову, – мстительно прицелилась она щипцами.

– Ай! – снова вскрикнул я, почувствовав, как жена вытащила из моего мягкого места очередную колючку.

– Хи-хи-хи, – не сдержалась Юлиана, помогающая маме и протирающая мою спину тряпочкой, замоченной в растворе из целебного мха.

Не всё можно вылечить взмахом руки, зажмурился я, переживая экзекуцию.

– Папа Семён. Папа Семён… – наклонилась к моему уху покрасневшая от своей смелости приёмная дочь с горящими от предвкушения глазами. Так ей понравился рассказ о мумиях из первых уст, уже успела она несколько раз сбегать на улицу, похваставшись мною перед своими подружками. – А расскажи ещё раз, пожалуйста, – чмокнула она меня в щёку, чтобы не хмурился.

Пока наш разбитый в пух и прах отряд добирался до фермы, держались все из последних сил. Подлеченный мной на скорую руку Жук успел рассказать, чего это он испугался поначалу и откуда знал, что должно произойти.

– У меня же брат археолог… – объяснял он.

Шли мы последние километры до фермы, словно паралитики, дёргаясь от каждого шороха и вскрикивая от непередаваемых ощущений по всему телу.

Мелкие ранки и язвочки, оставленные насекомыми, никак не хотели закрываться, как бы я ни старался со своим «исцелением». Пришлось плюнуть на это и идти так.

По итогу, мы потеряли семь человек. Раненые же, тот же Петро, выжили.

– Он мне и рассказывал по секрету, что происходит на раскопках и почему заниматься археологическими изысканиями разрешено только тем, кто служит императору, – через силу объяснялся Жук, пока мы шли. – В этих краях кто только раньше ни жил, и были они не чета нам, скажу я. Хунны, юэчжи, ананси, титаны, динлины, атланты, скифы… – он огляделся по сторонам, словно ждал, что они выскочат на нас из кустов.

– И что? Эм-м… – скривился я, придерживая правый бок, простреливший болью.