Княжич

– А то, что не стоит лезть в их склепы, если не хочешь, чтобы оттуда вылезло нечто похуже, чем мумии. Слышал же, что произошло в Египте в прошлом столетии?

– Это когда они на свою беду раскопали затерянную пирамиду в песках Сахары и откопали там фараона Хатшепсута, что залил кровью всю страну?

– Да.

– Эх… – тяжело выдохнул я, обозревая встречающую нас небольшую толпу у фермы.

– Ох, как подрали-то, как подрали, – запричитала одна из женщин, помогая одному из моих холопов и подставляя плечо.

– Потерпи, всё будет хорошо, – разбирали моих людей жёны, сёстры и друзья, помогая добраться до дома.

– Блин, – снова выдохнул я, заметив среди встречающих жену, что злобно посматривала на меня, уперев руки в бока.

Чувствую, топать мне придётся самому.

Глава 22

Весна. Вечереет, затаился под окном избы, стоящей в сторонке от остальных домишек, вихрастый и конопатый мальчишка, одного взгляда на которого хватило бы, чтобы сказать – хулиган. Одет мальчик хоть и был опрятно, но было видно, что одежка на нём простая и на вырост. С чужого плеча.

– Вот так, – прикусил он от волнения язык, аккуратно капнув из припасённой баночки, полной растительного масла, на петлицы приоткрытого окна, смазывая их. После чего воровато оглянулся, убрал баночку в карман и попробовал приоткрыть ставню шире. Она, как и было задумано, не издала ни звука. Как обезьяна, проворно запрыгнул он внутрь дома и затаился в тёмном уголке, прислушиваясь.

Шума никто не поднял, значит, не заметили, всё так же раздавались голоса мужиков из другой комнаты, где бывший каторжник из новоприбывших, вор в законе по кличке Сенька Шалый, нагревал в карты очередного бедолагу. Обычного не боевого холопа местного хозяина, что трудится на ферме – то ли в свинарнике, то ли ещё где. Да и неважно это.

– Дурачок, – пренебрежительно прошептал мальчишка и алчно осмотрелся, блеснули его глаза из-под криво обрезанной чёлки. Спасибо за это надо сказать местной учительнице математики, эх… – Мегера, – сплюнул парень на пол и занялся делом.

Хоть каторжник и живёт здесь всего месяц, но взять в доме было что.

– Это оставим, а вот это возьмём, – совсем расхрабрился и расслабился мальчишка, обходя комнату и выбирая более дорогие и компактные вещи, не заметив, как голоса в соседней комнате смолкли, за что тут же и поплатился.

– Кто это тут у нас? – неожиданно прозвучал голос над ухом дёрнувшегося к окну паренька.

– Ай! – вскричал он от боли, когда его сперва задержали за руку, цепко в неё вцепившись, а потом вывернули ухо. – Отпусти, дяденька, – попробовал тот надавить на жалость, забыв, что он ворует не у обычного человека, а у вора, такого же, как и он сам. – Отпусти. Меня нельзя бить. Я ещё маленький. Тебя накажут! – визжал он.

– Маленький, говоришь? – жутко улыбнулся Сенька Шалый, показав свой щербатый рот. – Что ж ты, маленький, воруешь у честных людей?

– Вы-то и честный? – хмыкнул мальчонка, к которому возвращалась его вечная уверенность, граничащая с дерзостью.

– Хо, – хмыкнул мужик. – Выходит, знаешь, кто я, и всё равно полез? – стал вертеть пацана Шалый, осматривая. – Беспризорник бывший? – кивнул он своим мыслям. – Что же ты не в школе?

– Да ну её! – надулся пацан, словно курица. – Там нас и за людей не считают. На горох ставят и всё норовят макнуть носом в навоз, ставя в пример других ребят. Этих, домашних, – скривился он обиженно, шмыгнув носом.

– Каких таких домашних? – заинтересовался каторжник. – Здесь же все или каторжники, или холопы. Других нет, – удивился Шалый.

Отвечать мальчишка не хотел, и пришлось его встряхнуть. Только тогда он заговорил.

– У них есть родители, – задушенно вымолвил мальчонка, давя злые слёзы. – Потому домашние.

– Ох ты и дурачок, – грустно улыбнулся основательно побитый жизнью мужик, подорвавший своё здоровье на шахтах с ураном. – Пойдём-ка посидим, почаёвничаем, и я расскажу тебе, каково это попасть на каторгу за воровство, может, ума и прибавится, – показал он себе пальцем в рот, где не было зубов, а потом на обвисшую как у старика кожу зернистого, серого цвета. – Заодно поведаешь мне, зачем это тебе деньги понадобились, раз решился на кражу. И не первую, как я погляжу, – подобрал каторжник с пола бутылёк с маслом.

* * *