Княжич

– Дзинь, дзинь, – звякнул колокольчик на одной из закинутых мной совместно с дочерью донок. – Рыба. Ура!

– Да! Мы не умрём голодными! – завизжала доча, забыв о пустом котелке, в котором плескалась подсоленная вода и всё.

И она была права, вытянул я на берег снасть, сняв с крючков сразу трёх больших лещей и две увесистые камбалки.

– Сейчас почищу, и у нас будет настоящий суп. А ты и не верила, – показал я язык Алисе. – Топор предлагала сварить.

– Я верила, пап, – возмутилась Юлиана.

– Ты моя хорошая, – обнял я её.

Животы у нас уже урчали. Зря я, наверно, не взял ничего покушать, понадеявшись на улов.

Наш повар Юлиана бухнула в рыбную похлёбку целую луковицу, посыпала перчику, соли, попробовала всё это на вкус, потянув время, и разрешила снимать котелок с костра.

– К столу, – пригласил я всех отужинать, когда небо уже потемнело. С озера повеяло сыростью, и свет нам давал только костёр.

– Вкусно, – хлебала Юлиана ложку за ложкой, надеясь всё скушать и попросить добавки. Только вот она ещё не знает, что в котелке ничего не осталось.

– И правда вкусно, – улыбнулась аппетиту дочки Алиса.

– Хочу потом ещё в поход сходить, – сказала Юлиана с полным ртом. – Мы же пойдём?

– Сходим, – пообещала ей Алиса. – Следующим летом.

Доев уху, мы уложили заклевавшую носом Юлиану спать, а сами остались у костра; сидели мы, обнявшись, любуясь природой и звуками кряканья разбушевавшихся уток.

– Извини, что твой день рождения получился таким неказистым. Я знаю, ты хотела другого, – постарался я загладить вину.

– Замолчи, – ласково прикрыла она мой рот ладошкой. – Мне всё понравилось, – положила она голову мне на плечо. – Спасибо тебе.

Утром мы собрались и отправились в обратный путь. На середине пути застал меня звонок телефона. Номер звонившего не высвечивался.

– Алло? – сказал я в трубку. – Кто это?

– Здравствуй, Семён, – сразу узнал я голос. Это была моя мачеха.

– Людмила Ильинична, не сказал бы, что рад вашему звонку, – заледенел мой голос. – Вы захворали или небо упало на землю?

Алиса, что шла рядом, беззастенчиво подслушивала. Кулак же у моего носа говорил о том, чтобы я не дурил и не портил отношения ещё больше.

– Я хочу извиниться, Семён.

– Вот те на! – Словно обухом ударили меня по голове. – С чего бы это?

– Я повзрослела.

– Вы всегда были старухой.

– Семён! – зашипела на меня Алиса.

– В общем, я извинилась, поганец! – Вновь стала она прежней, а то её мёртвый голос меня немного пугал. – Отныне у нас вооруженный нейтралитет. Я не лезу к тебе, а ты ко мне. Уяснил?

– Согласен, согласен, – произнес я, пока Алиса выкручивала мне ухо, заставляя быть добреньким. – Будет тебе нейтралитет, карга старая, – успел я сказать, прежде чем женушка закрыла мне рот.

– Ох, и дрянцо же ты этакое, – заметила мачеха, прежде чем положить трубку.

– Что-то странное у моих родственников творится, – почесал я затылок, приготовившись выслушать очередную сентенцию о правильном поведении от Алисы.

* * *

– Внимание, внимание, внимание! Срочное сообщение императора, – слышалось из всех телевизоров и радиоприёмников страны.

– Сегодня Турция и Китай объявили нам войну, – звучал мощный бас Василия III из динамиков. – Их войска перешли границы и громят наши города и сёла. В связи с этим на военную службу призываются все мужчины старше шестнадцати лет, годные к военной службе. А также все кудесники, чей возраст перевалил за планку четырнадцати лет. Защитим нашу родину! Не посрамим. Аминь.

Помимо этого император запретил любые внутренние междоусобицы и дуэли. Вот чего бы ему этого раньше не сделать?

* * *

Повестка наконец-то пришла. Информация с фронтов в наши края приходила противоречивая, но, похоже, нас громят со всех сторон.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросила Алиса, закусив губу.

– Военное ведомство одобрило мою заявку, и теперь я вместе со своей дружиной и теми из холопов, кто захочет вступить к нам, – самостоятельное подразделение, а именно полк воздушной дивизии, приписанный к седьмой армии южнотурецкого фронта.

– А я?

– Они согласились не разделять мужа и жену, так что теперь ты главный лекарь нашего полка, – обнял я её.

– Уф, – выдохнула она с облегчением. – А я боялась.

– Пора собираться, – кивнул я. – Нам приказано вылетать немедленно. Все силы нужны на фронте.

– Михаил, – обратился я к Жуку, что и принёс письмо из штаба армии. – Предупреди всех. У них есть два часа на сборы и прощание.

Он кивнул и ушел. Сборы были недолгими. Всё давно собрано.

– Мам, не уходи. Пап, – хныкала Юлиана, не хотевшая нас отпускать ни под каким предлогом. – Заберите меня с собой. Ну, пожалуйста, – рыдала она в три ручья. – Не оставляйте меня одну… – Хныкала она, глотая слёзы.

– Милая, – присела на корточки перед ней Алиса, крепко обняв. – Мы же это уже обсуждали. Помнишь? Звёздочка ты наша, – собрала её слёзы губами мать. – Не плачь. Мы оставляем тебя за главную. Ты должна быть сильной. Люди должны видеть, какая ты молодец, и равняться на тебя, моя хорошая. А Ефросинья тебе в этом поможет. Ты ведь не подведёшь нас? Покажешь тут всем?

– Я не хочу быть главной! Я хочу с вами, – тёрла она кулачками глаза. – Папа.