Княжич

Зеленя, новый болярин младшей дружины, наскакивал на меня, точно коршун на цыпленка. Я едва успевал уворачиваться от его проворного меча.

Его клинок так и мелькал. Разрисовывал вокруг болярина замысловатые круги. Со стороны могло показаться, что это не два ратника сошлись в поединке, а два сверкающих шара катаются по стогню. Сходятся. Сталкиваются. Разлетаются в разные стороны для того, чтобы через миг сойтись снова.

Умело плел смертоносное кружево Зеленя. Не зазря его младшие болярином кликнули. Да только и я не собирался сдаваться. Да и выкупа жалко. Видно, с умыслом отец перед поединком дедов меч благодаром назвал. Знал, что захочу я такой подарок получить. Вот я и старался изо всех сил.

А в поединке этом еще и особое пристрастие было. Хотел молодой болярин самому себе доказать, что не зря ему такую честь оказали — над собой ратники поставили.

Но и я не хотел в грязь лицом падать. Как-никак, а грядущий князь Древлянский. А князь, он многое знать и уметь должен. Больше многих. Эту науку мне отец накрепко втолковал.

И к тому же не хотелось перед отцом срамиться. Он же меня сам натаскивал. Вот и натаскал.

Люди вокруг собрались. Смотрят. Подначивают.

— Так его, Зеленя!

— Вправо уходи, Добрыня!

— Не поддавайся, княжич! Я и не поддавался.

Сойдутся шары. Позвенят клинки. Друг об друга почешутся. И вновь разойдутся. То я верх беру, то болярин. А воробьи несчастные знай себе чирикают. На людские потехи ругаются.

Только так и не узнали мы, у кого рука крепче, а меч вернее. Не дали нам поединок докончить.

— Князь! — донеслось с дозорной башни. — Всадники к городу торопятся! Не наши!

Остановил нас князь.

— Ничья пока, — сказал. — Так что до поры у меня Нискинин меч останется, — ив детинец дедово наследство унес.

Мы свои-то мечи опустили. Обнялись, как побратимы. К воротам поспешили.

А люди напружились. Кого это принесло? Уж не от Полянской ли земли супостаты прут?

Но нет, Даждьбоже миловал.

Взобрались мы с Зеленей на стену. Глянули. Верно, не наши. Только и не поляне это. Те под красными плащами ходят, а на этих грязно-синие. Да и кони под ними не наши. И броня чужая. Видно, издалека их к нам занесло.

Трое их было, всего трое, а как народ всполошился. Ожегшись на молоке, на воду дуют.

Устали, верно, всадники. И кони их устали. Осадили они их перед подъемным мостом. Спешились. Как положено гостям, в поводу коней повели. А сами еле ноги переставляют. Долгой дорога их была, по всему видать. Запылились плащи. И лиц под густой грязью не разглядеть.

Только бросилось в глаза, что один из них длинный, что жердь. Другой крепок собой. А третий малец еще. Не старше меня. А может, и моложе.

Подошли они к воротам. Привратникам поклон отвесили. Длинный вышел вперед и заговорил. Говором чудным:

— Прошченя просим у почтенных стражников. Не можем ли мы круля Древлянского, Мала Нискинича, лице зреть?

— А вы чьи же будете? — не растерялся дружинник. — Из каких земель?

— Мы посланники от круля Пражского и Моравского. Болеслава Пржемысловца. Он крулевне Древлянской, Беляне, дядей доводится.

— Нету больше Беляны, — вздохнул Гутора-стражник. — Ингваря то вина.

— То знамо крулю Болеславу, — скорбно склонили голову все трое. — Оттого он и слал нас.

К Гуторе подбежал Ратибор и зашептал на ухо что-то быстро.

Тот кивнул мальчонке. Гостям поклонился. Сказал с достоинством:

— Князь Древлянский, Мал Нискинич, ласки просит. Рады в Коростене посланникам князя Болеслава, как и всем, кто из Чешской земли к нам приходит. Проходите, люди добрые. И напоят вас, и накормят. Баню уж топить стали. Помойтесь. Отдохните с дороги, а потом князь Древлянский примет вас, — и от себя добавил: — Для хороших людей разве ж жалко.

Вошли в город посланники. Конюхи у них поводья приняли. А Домовит повел в покои для мытья и отдыха.

Мы с Зеленей сговорились поединок позже довершить. И разошлись друзьями.

1 апреля 943 г.

— Не хочу никуда уезжать! — Я впервые возразил отцу.

На миг показалось, что сейчас земля уйдет из-под ног, а небесный свод упадет мне на голову… Но ничего не произошло.

— Что значит «не хочу»? — Гостомысл даже ногой притопнул. — Если князь велел, то так тому и быть.

— Погоди, ведун. — Отец подошел ко мне, положил руки на плечи и посмотрел в глаза: — Помнишь, о чем я тебе говорил? Князь для земли своей, что отец для сына. Ты князь грядущий, и тебе решать…

— Княже, — Гостомысл растерянно развел руками, — ну нельзя же так.

— Ладно. — Отец сел на место. — Постарайся понять, что в Коростене, да и во всей земле Древлянской, тебе сейчас оставаться опасно.

— Почему?

— Ты, верно, забыл, как Белорев тебя из Нави вытащил.

— Так это ж когда было? И потом, изменника казнили. Нет его…

— Сынко, — отец сдержал мой напор, — послушай Гостомысла. А потом решение принимай.