Княжич Юра III

В общем, после моего перевода на «старшую половину» прошла неделя, за которую я умудрился успеть сдать целых три предмета: Русский язык, математику и физику. И не сказал бы, что это легко мне далось. Поднапрячь свою отбитую головушку пришлось и в том мире, и в этом, как стахановцу, в две смены вкалыва. Благо, данные науки не слишком друг от друга отличались в обоих мирах. Разве что, некоторые теоремы и законы другими фамилиями назывались. Но, именно некоторые, не все. И только имена другие, но не содержание, смысл и доказательства. Похожести было значительно больше, чем различий. Правда, это только школьный курс, уверен — на, хотя бы даже институтском уровне, не говоря уж о профессиональной науке, различий гораздо больше. И там такой вот фокус уже не прокатит.

Сдал. Три из двадцати семи. Осталось двадцать четыре. Не на высшие баллы, конечно, но для зачёта хватит. За что был удостоен очередной личной встречи с Директором сего славного учреждения.

Булгаков «целочку» из себя строить не стал. Не пытался делать вид, что того разговора у него с моим отцом не было. И что я понял из него что-то не так. Даже наоборот — прямо подтвердил, что я всё понял правильно: отец действительно требует, чтобы он на меня давил. И давил, как можно сильнее. И Император такую политику Петра Андреевича одобрил. Так что, всё верно — я не ослышался.

Вот только, то самое загадочное «В…», о котором они говорили, оказалось не «войной» и не «войсками», как я уже себе успел нафантазировать. Невозможность для меня быть отчисленным из Лицея никуда не делась: в этом «стартовые» условия не изменились.

«В…» — это «выходные».

Я, сперва, даже и не понял, что полковник имеет в виду, когда это услышал. Как можно вообще бояться выходных? Что за несуразицу он несёт?

Ан, оказывается, можно. Да ещё как можно!

Только не самих выходных, а их отсутствия. И теперь выходные и увольнения для меня — не право, а привилегия. Привилегия, которую надо зарабатывать успешной учёбой. Вот, на этой неделе: три плановых экзамена я удовлетворительно сдал, неудов на основных учебных занятиях не нахватал, дисциплинарных замечаний не имел — получи выходной. На следующей: провалишь хоть один из пунктов — останешься без выходных. Ещё и работы какие-нибудь принудительные получишь.

И вроде бы, на первый взгляд, ерунда. Подумаешь, какое-то там отсутствие выходного — с тем же карцером даже сравнить некорректно. Но это только на первый взгляд! Ведь, ерунда — это одна неделя без выходных. Ну, две недели… А после третьей уже взвоешь и волком на стены начнёшь кидаться.

Работы без выходных боятся даже те, кто уже встречался лицом к лицу со смертью. В этом старые жуки, блин, правы… ну так, на то они и старые! Опытные, зарраза!

И это ещё даже без учёта наличия в городе Милютиной с её новой студии звукозаписи, куда я прорваться хотел так, что у меня всю неделю «левая задняя» от нетерпения подрагивала. Музыка, а ещё точнее, популярность — она же, как наркотик! Ты с неё просто так не «слезешь» — «ломки» начинаются буквально физические. Те, кто считает, что артисты всё делают только ради денег — эпатируют, интригуют, режут вдоль и поперёк своё лицо и тело, сумасбродничают и устраивают скандалы, те — очень ошибаются. Артисты делают это, в первую очередь, ради внимания и популярности. Ну, а во вторую, третью и так далее — из-за денег, да. Тоже не маловажный момент, сбрасывать который со счетов нельзя: популярность всегда очень хорошо монетизируется, так как, где внимание человека, там и его деньги…

Мари сидела от нас отдельно. Практически, на противоположном конце солона самолёта. Неторопливо тянула там какой-то безалкогольный коктейль и лениво прокручивала ленту в своём смартфоне. «Игнорирует» нас. Делает вид, что «обиделась». Она это с первой минуты полёта делает. Даже ещё чуть раньше — с того момента, как увидела на взлётной полосе, что из подъехавшей к трапу машины вышел не я один. Что вслед за мной вышла Алинка, которой я, в полном соответствии с правилами здешней вежливости, подал руку, помогая выбраться из солона. То есть, передо мной дверь открыл водитель, я вышел, чуть склонился, подавая руку, на которую оперлась вылезающая следом за мной, через мою же дверь Алина.

Вообще, стоило бы, наверное, вообще машину кругом оббежать, чтобы открыть ей дверь с её стороны, но на это уже я не пошёл бы — слишком геморно. Но Мэри хватило и этого. Она фыркнула, вздёрнула носик и, не дожидаясь нас, скрылась внутри самолёта…

Да — Княжна Борятинская тоже летела со мной, на моём личном самолёте. А что, разве могло быть иначе? Разве на официальном праздновании моего шестнадцатилетия в Московском Кремле могло не быть моей официальной невесты? Или могла она добираться из одного со мной учебного заведения до Кремля каким-то иным способом, кроме совместного со мной перелёта?