Княжна Голицына – принцесса моды

Лорд Харлех стал вдовцом за несколько месяцев до этого. В Америке пресса предрекала, что он, возможно, станет будущим мужем Жаклин. В последнее время их часто видели вместе, а теперь они решили предпринять совместную поездку в Камбоджу и Таиланд. Дэвид Хейнманн, один из биографов Джеки, дал точную версию фактов: «То, что казалось сентиментальной экскурсией двух любовников, на деле было полуполитической миссией, должным образом согласованной и скрытно поддержанной Государственным департаментом, хотя и замаскировано под личную инициативу. В Вашингтоне надеялись, что Жаклин сумеет сдержать растущие антиамериканские настроения в Камбодже и испытать свои магические чары на персоне короля Сианука – главы Камбоджийского государства, который прервал дипломатические отношения с США. А чтобы иметь рядом гида, Джеки решила, что ее будет сопровождать лорд Харлех, умелый и опытный британский дипломат. История ее любви с лордом Харлехом не имела никаких реальных оснований, в тот момент она поддерживала отношения, в основном, с Росуэллом Джилпатриком и Андре Мейером (оба были женаты)».

* * *

16 января 1968 г. в доме № 155 по улице Венето собрались представители специализированной прессы, известные закупщики, клиенты из высшего света, чтобы присутствовать на вернисаже моей весенне-летней коллекции. Через несколько дней распространилась обескураживающая новость: один торговец тканей представил в римский трибунал иск о банкротстве фирмы Голицыной за неуплату кредита, немногим превышающего два миллиона лир. К нему присоединились еще двое лиц, заявляя, будто им тоже должны, что-то около одного миллиона.

Я находилась в ателье с королем Греции Константином II, который из-за путча военных в апреле 1967 года был вынужден покинуть страну и поселился в Риме. В тот день он сопроводил ко мне королеву-мать и королеву Анну-Марию на примерку костюмов. Мастерская была уже закрыта, и никто не должен был прийти. Я услышала звонок и подошла к двери. Два человека попросили разрешения войти. Я объяснила, что ателье закрыто. Они настаивали, утверждая, что должны уведомить меня о банкротстве. Я была потрясена. В управлении фирмой я мало что понимала. Я приняла их и попросила подождать, пока придет мой муж. К счастью, чиновники были любезны и позволили завершить дела с королевской семьей и закончить их костюмы – королева торопилась, она должна была выехать в Данию.

Приговор о банкротстве, который настиг меня из-за трех миллионов, стал достоянием общественности. В те дни меня поддержали друзья. Люди встали на мою сторону, стараясь помочь. Кредиторы (настоящие кредиторы) были возмущены и повторяли, что готовы сделать для меня все. Я даже не подозревала, что у меня столько друзей. Я всегда боролась в одиночку и верила, что я и в самом деле одна. Раздавались телефонные звонки из Америки, Англии, Франции. Коллеги посылали цветы и записки, сестры Фонтана, с которыми я не разговаривала 20 лет, написали письмо солидарности. Национальная палата моды занялась моей проблемой.

После банкротства я оказалась в римской больнице. Я не хотела никого видеть. В прессе появлялись абсурдные сообщения: то будто бы мы с Сильвио разводимся, то о попытке моего самоубийства.

В моей истории правдой было то, что Сильвио, мой муж, оказался в руках шантажиста. Муж взял кредит, чтобы помочь сестре, попавшей в тяжелое положение из-за проблем своего сына. С того момента для Сильвио роковой круг замкнулся, он же привел нас в 1990 году и ко второму банкротству. В этом была и моя вина, поскольку тот, кто работает, должен заботиться обо всем. Возможно, из-за моего характера и привычек мужа, который всегда оберегал меня от хлопот, я никогда должным образом не интересовалась управлением фирмой. Мой муж упрекал меня: «Ты все время работаешь, несправедливо, что ты не можешь распоряжаться деньгами тогда, когда тебе этого хочется». В школе по математике я получала хорошие отметки, но, став взрослой, питала отвращение к банковской бюрократии. За всю жизнь у меня не было текущего счета, до первого банкротства я не умела правильно заполнить банковский чек. Я много работала и хорошо зарабатывала, но сама не занималась деньгами. Я часто ставила подписи на бумагах, значение которых не вполне понимала. А кроме того, у меня не хватало времени, ведь я все время была в пути: покупала ткани в разных городах, представляла коллекции на разных континентах. На подготовку моделей и поездки уходила уйма времени.

После уведомления о банкротстве деятельность фирмы была поставлена под контроль инспекции. Ее чиновники заняли место в ателье, а работа там продолжалась. Приходили клиенты, покупали одежду, а деньги поступали прямо инспектору. В феврале судья Минетти из римского трибунала распорядился открыть швейную мастерскую.