Княжна Голицына – принцесса моды

23 октября, вернувшись в Рим, я была гостьей телепередачи «Сердечно», которую вела Энца Сампо. На вопрос: «Почему Жаклин вышла замуж за Онассиса?», я ответила, улыбаясь: «А кто не захотел бы выйти за него?» И еще: «Для начала скажем, что я подруга Онассиса. Это мужчина, чей шарм даже превосходит его богатство. Мне кажется справедливым обратить внимание на то, что такая женщина, как Мария Каллас, с ее личными качествами и амбициями, ни секунды не поколебалась, когда выбрала его взамен своей блестящей и важной карьеры. А теперь скажем о моей подруге Жаклин. Эта женщина с молодых лет привыкла жить в окружении исключительных персонажей. Ее всегда привлекали люди, которые сумели занять видное место в жизни. Эта женщина привыкла опираться на сильных людей, таких, как ее муж Джон и его брат Боб, о котором она говорила: “Мое счастье, что в момент ужасного горя у меня оказался такой родственник, как Боб”. А потом ей пришлось оплакивать и его смерть. Это американка, привыкшая уважать успех и тех, кто его достигает, и в то же время француженка, которая никогда не чувствовала себя свободно в таком клане американцев, каким являлась семья Кеннеди. Разве этого мало, чтобы объяснить ее брак с Онассисом? Тогда я продолжу, сказав, что Джеки – это одна из самых красивых, но не уверенных в себе женщин, каких только можно встретить. Я помню следующий день после потери третьего ребенка, во время круиза на “Кристине”, куда она поехала по желанию мужа, все вечера в ее каюте горел свет до поздней ночи. Наутро я получила застенчивое объяснение: “Понимаешь, я каждый вечер пытаюсь написать письмо мужу, но утром у меня уже не хватает смелости послать его, чтобы не показаться ему смешной и наивной”. Могу сказать, что столь воспетая элегантность Жаклин, по крайней мере в первые годы, была в большей степени заслугой уверенного вкуса ее мужа. До сих пор Жаклин хранит номера журнала “Харпер’с базар” и “Вог”, в которых красным карандашом ее муж отметил модели, сочтя их подходящими как к ее фигуре, так и к той роли в обществе, которую она играла. До сих пор болтают, особенно в некоторых кругах, о том, будто в отношениях между Жаклин и Джоном реальность отличалась от видимости, что их брак якобы с самого начала был неудачным. Я как ее подруга, знаю, что, особенно в последние годы, Джеки любила своего мужа. Теперь многие возмущаются браком между вдовой Кеннеди и Онассисом. Но может быть, Кеннеди-отец, которым восхищались его дети, не так уж отличается от такого человека, как Онассис?»

В 1968 году я тоже включилась в движение протеста, хотя и по-своему, да и мотивы были иными. В ноябре во Флоренции должны были пройти дефиле «готовой высокой моды». Пока я находилась в Америке, кто-то за моей спиной включил в список и мое имя. Мне никогда не нравилось выставлять модели в Палаццо Питти. Летом там можно было умереть от жары, зимой – от холода. Отправлялись мы туда с огромными театральными баулами, полными одежды и реквизита. Ради получасового показа нужно было проделать чудовищную работу, а потом приходилось бежать в Палаццо Строцци для участия в торгах. Самые крупные клиентки обожали все-таки Рим и ходили в наши ателье высматривать себе модели.

В тот год, однако, вместо того чтобы покинуть вернисаж, я отправилась в Турин познакомиться с семьей Борбонезе[104]и заказать им несколько цепочек – они делали бижутерию. И во Флоренции на подиум вышли шесть моих манекенщиц, закрытые с головы до ног трикотажными одеяниями.

В прорези были видны лишь глаза с длинными ресницами. К униформам «человек в маске» были добавлены длинные и тяжелые ожерелья и пояса из золота и серебра. Манекенщицы медленно маршировали, в руках каждая несла табличку с названием линии, которую они должны были рекламировать: «Трикотаж», «Спортивная одежда», «Купальные костюмы», «Нижнее белье», «Прет-а-порте». Последняя девушка несла объявление на английском языке: «Можете увидеть нас через три дня в Палаццо Строцци». Это было актом протеста против организации, которая не хотела идти навстречу нашим коммерческим нуждам. Фотографы, разумеется, работали вовсю, чтобы обессмертить столь необычное зрелище.

Старое ателье еще не было закрыто. Мне приходилось метаться между обоими зданиями. В первом, немного опустевшем, принимали клиенток, прибывших самолетом на несколько часов примерить брючную пару, таких как Мерль Оберон, Шарлотту Форд, разведенную с Ниархосом, жену Юла Бриннера, нередко обеих представительниц греческой королевской семьи. А неподалеку – в 50 метрах, на той же улице Венето, перед отелем «Эксельсиор» – находилось здание нового ателье, которое предстояло открыть.