Княжна (СИ)

Она дала себе лишь секунду на то, чтобы собраться, сжать кулаки до следов полулунок на ладонях. Потом прошлась к оставленному для неё месту.

— Значит, по-русски ты всё-таки шпрехаешь, — вынес вердикт Бек.

Анна кивнула безлико, подумав в отстранении, что наркобарон даже не догадывался, что «говорить» по-немецки и будет «sprechen».

Девушка опустилась в кресло. Жук стоял за ней тенью и, вероятно, мог выстрелить в любого, кто рискнёт прервать их «диалог». Анна оттого вдруг совсем не вовремя себя почувствовала важным звеном в криминальной системе Москвы. Примерно таким же, каким был её двоюродный брат.

Только вот она слабо верила, что Саша в такую засаду хоть раз попадал, позволял недругам своим стоять за спиной.

Она напускно-властным жестом, каким думала огорошить, с толку сбить, положила локти на подлокотники, пальцы при этом сложив в «купол», и посмотрела на Бека. Рёбра становились у́же чуть ли не с каждой секундой немого диалога, отчего и трахея сжималась в узкую трубку, не способную воздух до лёгких доносить.

Князева наклонила голову к наркодилеру, подставляя заднюю часть шеи, где позвонки просматривались, под дуло пистолета. Жук мог прощупать кости её позвонков мушкой, но Бек знака не давал.

Потому бандиты и стояли, молча, капая на мозги своей тишиной.

И девушка приняла правила этой игры, закрыв глаза на то, что нервы натянулись до состояния струн, на каких можно было бы сыграть композиции Барцевича. Молчать, вероятно, всё равно было проще, чем каждое слово своё продумывать, как перед шагом на минном поле.

Анна поклясться могла, что прошла целая зима, пока она с Беком играла в гляделки. Минутная стрелка, вопреки ощущениям, сместилась лишь на одно деление. Лысый усмехнулся, но уже не так довольно, как усмехался на пороге, и сказал, наконец, проигрывая в этой незначительной игре:

— Здорово же ты, Анька, устроилась!..

Князева пощечину себе мысленную залепила, чтобы не скривиться в отвращении; подобной формой имени она позволяла пользоваться только Саше Белову, который всегда её с братской любовью так кликал, и маме, которую отучать от дурной привычки было попросту бесполезно.

Бек продолжил, не заметив на лице её каких-то бросающихся в глаза изменений:

— Мы изначально подумали, что Вагнер себе очередную штучку из борделя притащил. А он, оказывается, с высоко поставленным лицом базарил!..

— Да ладно бы просто представитель режиссуры… — поддакнул безымянный бандит и, не спрашивая разрешения Князевой, достал из кармана кожаной куртки пачку сигарет. Анна мельком зацепилась за название — «Беломорканал».

Ну и дрянь.

Мужик чиркнул зажигалкой и сделал первую затяжку, отравляя воздух горьким дымом. Девушка рук, сложенных вместе, не разъединила, но так и захотела сжать меж пальцев лист бумаги или зубочистку, какую разломала бы напополам.

— Она ещё и Белому родня, — закончил мысль свою бандюган и взором скользким, будто проверяющим, посмотрел в лицо Анны.

У той дрогнули поджилки, отчего колено дёрнулось, будто ломаясь; она всеми силами впилась зубами во внутреннюю сторону щеки.

Значит, они не только имя её знали. Они куда более серьезную информацию нашли, какая была чуть ли не главным козырем Князевой.

Они знали о Саше. И, вероятно, о Вите тоже знали…

«Вот паскуды!..»

Курящий бандит опять затянулся, табачным дымом пропитывая ткани дивана, и оглянулся в поисках пепельницы. На Князеву повернулся, спросил почти буднично:

— Бычковальница есть?

Анна выдержала, как для приличия, в ответном напряжении паузу. Во рту изнутри щека заболела, когда девушка расслабила-таки челюсти и произнесла голосом, какого бы себе не приписала никогда:

— Нет.

— Жаль, — отпятил нижнюю губу бандит без особого разочарования и стряхнул пепел в чашку, из которой Аня пила утренний кофе. Прогоревший табак поплыл «брусочком» в остывшем напитке, и Князеву отчего-то передёрнуло.

Изнутри будто кнутом огладило.

— Да, тот ещё раритет, — хмыкнул Бек, подыгрывая своей «шестёрке» в импровизированном спектакле. — Ты, Анька, скажи, в кого пошла — в мамку или батьку? — и до того, как девушка хоть что успела подумать, что будет правильнее сказать, махнул рукой:

— Не говори только, что в Белого, не поверю. Он чёрт, каких в Аду не сыщешь. А ты не похожа на него.

Князева помолчала недолго в попытке понять, к чему её подвести хотели, но мысли были слишком быстры, слишком проворны. Какие-либо причинно-следственные связи вылетали из головы девушки ровно за секунду до того, как она за них успевала схватиться.

Она проговорила, как листья не шелестели:

— В отца пошла.

— А, в мертвого мента-то, Игоря Князева? — уточнил Жук за её спиной так, что Анна на миг окаменела.

Упоминание смерти отца уже как лет пятнадцать не вызывало истерики и слёз, бегущих по щекам, но в тот миг было ударом под дых, от которого Князева чуть ли пополам не согнулась.

Они, сука, знали даже это.

— В него, — ответила девушка. Какой-то особо чувствительный нерв разорвался, оставив после себя тысячи искрящих дендритов, и она тогда резко откинулась на спинку кресла.

Жук переглянулся с Кроной, сделавшим третью затяжку. Оба друг друга поняли.