Княжна (СИ)

— Это тоже стереотипы, — буркнула Анна, чувствуя, как щёки напряглись от едва контролируемой улыбки, и раскрыла обёртку. — Угощайтесь.

И к Вите обращалась тоже, но он не обернулся даже. Только усмехнулся снова её упрямству умильному и пальцем качнул кисточку, свисающую к его лицу с гардины.

— Не, спасибо, — махнул рукой Космос, на этот раз за двоих.

А потом вдруг снова стало тихо, только ветер едва-едва свистел в раме, напротив которой сидел Пчёла. Анна затихла в ожидании, когда кто-то из этих двоих всё-таки скажет, зачем приехали, но бригадиры молчали.

Потому в миг один, когда молчание стало тяжелее собственных мыслей, роем жужжащих в голове, Князева спросила:

— Как Саша?

— Отлично, — ответил Космос с таким запалом, словно вспомнил вдруг, зачем они с Пчёлой всё-таки пришли. — С Олькой на Котельническую вернулись, теперь решают, как ванную обстраивать будут. Там места знаешь сколько? Самолёты разворачиваться могут!..

— Оля в порядке? — спросила Аня, и сердце её сжалось от собственного вопроса в волнении за сильную женщину, к которой за несколько разговоров успела крепко привязаться. — Хорошо себя чувствует?

— Да, всё тип-топ, — кивнул Холмогоров с какой-то теплой улыбкой. Словно тронут оказался беспокойством Князевой. — Олька сильная, справится.

Анна кивнула. Конечно, справится, конечно, сильная. Теперь бывшей Суриковой только такой и придётся быть, раз решила стать опорой для Белова — мужчины не менее сильного и серьёзного.

Князева постучала ногтями по чашке, но быстро сжала ручку фаянсовую, словно поняла, что может так выдать свои нервы, переживания, с которыми, как думала сама, уже расправилась почти. Отпила крепкого кофе, и только тогда Космос протянул:

— Анька, — и откашлялся вдруг резко и громко, как при пневмонии. Девушка взгляд на Коса подняла, всем телом ощутила, как сокращаться стали желудочки и предсердия, старательно перекачивая кровь десятками литров за один удар.

Мужчина постучал перстнем по столу, мысли собирая воедино, и сказал потом:

— Сашка… занят пока. К тебе заехать не успевает, а позвонить некуда. Телефона-то нет у тебя… В общем, он нас пока прислал. Сама понимаешь. Насчёт Риги спросить.

— Ты хоть слышала, что там творится? — спросил Пчёлкин громче и взволнованнее, чем должен был. Он отвернулся от окна и скрестился взглядами с Аней, что закусила внутреннюю сторону щеки.

Витя помнил день, когда вернулся домой после всей той безумной гулянки. Белый дал несколько часов, чтобы в себя прийти, и сказал к четырём часам вечера к Внуково подъезжать; думал ход конём сделать, суку на чистую воду вывести своим внезапным «отъездом». Витя, не сказать, что очень рад был снятым с него подозрениям, какие на него повесили безосновательно, но не довольствоваться этим не мог. Потому утром, ближе к девяти часам, поднялся в свою квартиру на улице Остоженка, которая встретила тишиной, и решил чуть вздремнуть; уж слишком ныла голова.

Пчёла выпил таблетку аспирина, чтобы к обеду относительно прийти в себя. Включил телевизор в надежде заполнить комнату хоть какими-то звуками. И услышал, что вслед танкам, отправленным в Эстонию, военная техника поехала и в Латвию. В Ригу, что стала бунтовать против режима социалистического.

И тогда мысли о Риге прямой ассоциацией привели его к Княжне, которая рано-рано уехала домой на такси. Княжне, которую поцеловать пытался — как и любую девушку, которая ему хоть немного нравилась.

Непонятно кольнуло в груди у Вити, но он списал всё на похмелье. Себе не поверил, выпил ещё воды. Сжал опустевший стакан, какой при желании на куски раздавить мог, до боли в фалангах пальцев и всмотрелся в тупое лицо ведущего новостей, повествующего о беспорядках в других крупных прибалтийских городах.

Что, и после такого в Латвию вернётся?.. Совсем, что ли, бессмертная?! Нет, не может. Анюта девчонка умная, способна риски взвесить и понять, что опасно теперь в Риге, должна понять это!

В миг, когда Пчёла сидел на подоконнике квартиры Скаковой, мысли его ничуть не отличались от дум, шумящих в черепной коробке при просмотре утренней сводки новостей от двадцать седьмого мая. Анна посмотрела на него зелеными глазами, крепче сжала руки на чашке.

Ну, Княжна, чёрт возьми, ну, не губи ты себя! На смерть верную поедешь ведь!..

— Знаю, что там происходит, — ответила девушка резковато; упоминание темы больной, которую девушка обсуждать не хотела, но не могла игнорировать вечно, стало для неё сродни соли на рану. — Слышала всё прекрасно.

— Ань, это не шутки, — кинул Космос. Голос у него был взбудораженный, но говорил Холмогоров сдержанно. Витя бы так не смог, даже если бы очень захотел. Да он и не горел особо желанием казаться равнодушным.

Не всё равно ему. И смысла не видит скрывать.

— Я знаю, Кос, — ответила Анна в усталости. Словно не в первый раз все эти слова слышала, словно от мыслей о Риге тошнило. Хотя так, вероятно, и было. Отпила кофе: он горечью кончик языка обжёг, но Князева в лице не изменилась почти.

Космос облизнул обсохшие губы.