Княжна (СИ)

В переднюю кто-то, оставшийся на клетке, вкатил чемодан. От одного только этого движения рука Пчёлы дёрнулась к пояснице, из-за которой Витя думал уже пистолет выхватить, выстрелить в того, кто за дверью входной мялся.

Но ровно в тот миг запястье его сжала рука Князевой, останавливая. Пчёлкин услышал, как она ахнула восторженно, и совсем запутался. Сжал всё-таки ручку огнестрела, но раньше, чем выхватил пистолет, Анна обогнула его, Коса и кинулась вперёд.

— Аня!!!

Пчёлкин, по инерции, будто привязанный, за ней пошёл быстро. Но замер прямо возле порога спальни, не пробежав и метра, когда Князева, не слушая совершенно, вдруг радостно закричала, обняла вошедшего за плечи.

Не веря, не веря взаправду, что Андрис её всё-таки нашёл!..

Сердце было готово разорваться от переизбытка эмоций. Анна вцепилась в плечи Озолса, который нисколько не растерялся её крепкого объятья, а только на руки подхватил и закружил вокруг, словно до них тогда вся Вселенная сжалась.

Последнего раза, когда Князева так была рада другу, она и не вспомнила бы, но только потому, что всегда улыбалась, стоило Андриса увидеть. Но сейчас, когда по Риге действительно, как Саша обещал, реки крови потекли, когда — относительно — безопасно было только за границами Латвии, радости от встречи с Озолосом было просто невероятно много. Она напоминала большое и теплое облако; хотя Анна и знала, что облака — куски льда и конденсированного пара — не могут быть горячими, на ум шли только такие ассоциации.

Андрис поставил её на пол, только когда закружилась голова. Опора ушла из-под ног, отчего друзей занесло сильно в бок; Озолс едва ли не весь воздух из легких Анны вышиб, прижимая ту случайно к стене, но она только продолжила смеяться. Пусть грудь давит!.. Она многое готова перетерпеть, чтобы убедиться, наконец, что всё-таки по-настоящему Андрис её нашел!

Что сдержал обещание. Как всегда делал раньше, так и в этот раз не подвёл.

Анне впервые за долгое время захотелось расплакаться. От радости захлебнуться в слезах.

— Андрис!.. — просипела в складках его рубашки, пальцами упёрлась в сгибы локтей, оглядывая парня с ног до головы.

Он никак почти не изменился с момента их последней встречи, которая, если ей память не изменяла, была около двух недель назад. Озолс до сих пор смотрел серыми глазами, напоминающими привычно хмурое рижское небо, и откидывал пушащиеся волосы. Андрис улыбался ей тонкими губами, оголяя сильно зубы, что ничуть не уродовало; тень, отбрасываемая острым носом на правую половину щеки, делала лицо визуально у́же.

Аня успела соскучиться по его чертам.

— Ты сделал это…

— Конеч’но, Ан’ья, — произнес с акцентом, ставшим Князевой привычным. Она крепче сжала ладони друга, который улыбался так искренне, как ей, наверно, другой мужчина улыбаться не мог.

— Йа ведь обещ’аль тебе…

— Знаю, — кивнула девушка. Голос собственный просипел, как от простуды. Аня едва сдержалась, чтобы не прижать руку ко рту, не задушить всхлип. Нечего стесняться было тогда, но невольно Князева глаза прикрыла. — Я и не сомневалась…

Космос хмуро стоял за плечом у Пчёлкина, который сжал пальцами дверной косяк. Про бригадиров, стоящих на пороге спальни, Князева, вероятно, забыла от счастья — ведь её «друг», черт возьми, приехал. Значит, можно было других в стороне оставить. И хотя понимал Витя, что дружба — это святое, всё-равно голос какой-то злостный говорил ему, что не та эта дружба, какая была у них в бригаде.

Не такая, за которой можно про всех забыть.

Витя поклялся, что ещё одно ласковое слово Анны в адрес этого носатого Урфина Джюса, ещё одно объятье — и он оторвёт косяк. К чертям собачим оторвёт.

— Пчёл, — Космос по плечу его хлопнул, но Витя взгляда не отвел. Понимал, что Князева рано или поздно услышит, даже, может, увидит его выразительно-недовольной взгляд.

Но даже мысль, что Анна заметит, догадается о ревности, кольнувшей десятком толстых остро заточенных игл, не отрезвила, не вернула самообладания.

Пчёла в ответ дёрнул щекой, распрямился, отпуская второй ладонью злосчастный ствол за поясом.

— Я в порядке, Кос.

Он не поверил. Только внимательнее на друга посмотрел, одним взглядом думая, как детектором лжи, прочесть Пчёлкина насквозь, и так же недовольно дёрнул уголком губ в ответ на вынесенный, но неозученный вердикт.

— С огнём играешь, Витя, — предупредил Холмогоров и тогда направился к Князевой и новоявленному гостю. Пчёлкин, только вернув себе личное пространство, нашел в себе силы оторваться от стены. Пальцами упёрся в косяк, отталкиваясь, и двинулся к Анне, которая очень быстро и непонятно переговаривалась на латышском с «другом».

Пистолет натирал поясницу при ходьбе, одним присутствием о себе напоминая.

Витя позволил губы в плотную линию сжать. Захотелось вдруг разыграть спектакль: взять, например, Анну за талию, и посмотреть в глаза этому графу, как его назвал Космос, одним взглядом говоря, что может быть свободен. Но сдержался.

Просто, блять, чудо какое-то.