Княжна Тараканова

– Она добрая, простит, – ответила Аврора, – а я поговорю с дьяконом, завтра повидаюсь с городничим и с военным начальством и – даю тебе слово – немедленно домой.

Отца Савву разыскали. Крайне удивленный появлением Авроры, он радостно поспешил к ней. Она ему сообщила, что намерена ехать в Леташёвку, где была квартира главнокомандующего, и просила его разыскать для нее лошадей и подводу, чтоб пробраться туда. Дьякон ушел и возвратился только вечером. Он был сильно не в духе. Оставшиеся в городе вольные ямщики заломили непомерную цену: сто рублей за два перегона.

– Давайте им, что потребуют, – сказала Аврора.

– Но как же вы поедете туда? Ужели одни?

– Возьму няню, хоть не желала бы подвергать ее опасностям.

Дьякон задумался. Он, повидавшись с шурином, втайне решил: снять рясу и поступить в ополчение. «Отплачу врагам за жену, – мыслил он, – не одного злодея положу за нее!» Теперь был случай и ему ехать до Леташёвки, и он думал предложить себя в провожатые Авроре, но не решался.

Ефимовна внесла самовар и стала готовить чай. Из общей залы трактира давно несся шум голосов и звон посуды. Там пировали какие-то военные. «Экие озорники! – подумал Савва. – Так поздно, не сообразят, что здесь девица!» Он вышел, поговорил с половым и наведался в залу; веселые крики в последней несколько стихли.

– Кто там? – спросила Аврора, когда он возвратился.

– Проезжие гусары, и между ними партизан, подполковник Сеславин, – ответил дьякон, – лихой да ласковый такой, меня угостил ромом.

– Что это за партизаны? – спросила Аврора, наливая дьякону чай.

– Охотники проявились за эти дни. Они составляют доброхотные отряды, следят за врагом и бросаются кучей и в одиночку в самые опасные места. Их немало теперь – Сеславин, князь Кудашев, и о них много говорят.

– Что же о них говорят?

– Не только офицеры, мужики с дрекольем идут на злодеев, стерегут их, поднимают на вилы, топят в колодцах и прудах. Прошка Зернин под Вязьмой, сотский Ключкин… а старостиха Василиса в Сычёвках? Чем не героиня? Сущая, можно сказать, Марфа Посадница, а по храбрости – амазонка или даже, по своему подвигу, библейская Юдифь…

– Какой подвиг? – с жадным любопытством спросила Аврора, кутая в мантилью дрожавшие от волнения плечи.

– А как же-с. Эта старостиха собрала сычевских мужиков, с косами, топорами и с чем попало, села верхом на лошадь и во главе их пошла…

– Баба-то? – не стерпев, отозвалась от двери Ефимовна. – И охота тебе, отец дьякон, молоть такое несуразное.

– Право слово, бабушка, вот те Христос.

– Куда же она пошла? – спросила Аврора.

– На французов… наскочила на них врасплох, убила косою по голове их офицера, а мужики уложили с десяток солдат, и вся их партия была разбита и бежала. Потом, слышно, Василиса пошла лесом к их лагерю.

– Боже, господи! – воскликнула, крестясь, Ефимовна. – И страха на них нет! Зачем же к лагерю-то?.. Ведь там, чай, их стража, часовые, туда не проберешься.

– Везде, бабушка, коли захочешь, пройдешь.

– Да зачем же так-то прямо, на смерть?

– Сказывают, видела сон в нощ́и и решила, подкравшись из-за дерева, убить какого-нибудь важного генерала, не то и повыше. И как не идти? злодеи насильничают над всеми; у помещика Волкова, под Смоленском, двух красавиц дочек силою увезли. Я сам недоумеваю, ох, не идти ли в охотники?

Рассказ дьякона о партизанах поразил Аврору. Она молча соображала то, что он ей говорил. Савва стал прощаться.

– Так постарайтесь же, отец дьякон, – сказала Аврора, – что ни потребуют, давайте, лишь бы завтра, с утра, я могла уехать.

Дьякон ушел. Утром Аврора написала несколько писем и вынула с груди ладанку, в которой был вложен пук крупных ассигнаций. То был подарок, полученный ею на расставании от дяди. Она отложила и подала Ефимовне одну из ассигнаций.

– Вот, няня, – сказала она, – пока я схожу здесь по делам, ты все уложи и приготовься.

– Да зачем же мне деньги-то? – удивилась Арина.

– Сама же ты говорила, что мелких нету: разменяй, понадобятся; купи провизию нам и для кучера дяди, также овса лошадям. Возвращусь, сейчас уедем.

Едва Ефимовна ушла, Аврора упала на колени перед образом, помолилась, приоделась и, позвав трактирного слугу, послала его к подполковнику Сеславину – спросить его, не навестит ли он, по нужному делу, постоялицу, девицу Крамалину? К ней, через четверть часа, охорашиваясь, вошел невысокий, черноволосый и курчавый партизан Сеславин.

Когда Ефимовна с узлом провизии, запыхавшись, возвратилась в трактир, ее встретил смущенный Савва.

– Я добыл, матушка, крытую кибитку и добрых коней, – сказал он, – но нашей барышни, о господи, и след простыл.

– Где же она? – спросила, всплеснув руками, Ефимовна.

– Оставила вот эти письма родным, а сама укатила с гусарами.

Арина остолбенела. Она не помня себя бросилась в комнату Авроры. Комната была пуста.

XXXVII

В начале октября, незадолго до битвы под Тарутином, главные русские силы, при которых находился Кутузов, стояли в окрестностях села Леташёвки.