Княжна Тараканова: Жизнь за императрицу

Сергею неуютно было в приемной Потемкина. Генералы и вельможи, блестящие дамы, роскошные щеголи – недолюбливал он это общество. А более скромные посетители, с трепетом ожидавшие выхода светлейшего, почему-то раздражали Ошерова видимой своей робостью. Прошел час, пошел второй… Потемкин не выходил, и не ясно было, будет ли принимать, нет ли… Важные особы с трудом сдерживали недовольство, скромные еще сильнее заволновались и помрачнели. А Сергей начинал злиться. «Светлейший! Генерал-адъютант… Ах, Гриша, Гришенька!»

Припомнилось, как в стычке с турками и татарами его гусары и потемкинские кирасиры сражались бок о бок, как в том бою Гриша прикрыл его со спины, отразив удар кривой татарской сабли, спас тем самым ему, Сергею, жизнь…

«И я буду часами у него в приемной просиживать, дней по десять ходить туда-сюда, пока принять соизволит?!»

Сергей Александрович нарочито громко подозвал показавшегося из кабинета светлейшего адъютанта.

– Прошу передать его светлости, что секунд-майор Ошеров просит немедленной аудиенции.

Ежели князь не может принять сегодня, не угодно ли ему будет назначить подходящий день и час…

Приемная ахнула в единый голос. Сергей, хмурясь, глядел прямо перед собой, но знал, что в эту минуту все взгляды, изумленные и негодующие, обращены на него. Адъютант на минуту онемел.

– Но, ваше высокоблагородие… – наконец пробормотал он.

– Я прошу вас передать Григорию Александровичу мою просьбу, – мягко повторил Ошеров.

Адъютант прошел к князю и тут же вернулся.

– Его светлость ждет вас, ваше высокоблагородие!

Вновь «ах!» и красноречивый шепоток…

Сергей прошел в кабинет.

Потемкина он увидел точь-в-точь таким, как описывали его все, каким он его не знал и знать не хотел. Растрепанный, в халате, в туфлях на босу ногу, светлейший сидел за столом, с головой погруженный в бумаги. Золотистая прядь упала ему на лоб, он с раздражением откинул ее и поднял голову на вошедшего Сергея. Ошеров, застыв в дверях, молча смотрел на старого друга.

– А ты изменился, Григорий Александрович. Ваша светлость…

Потемкин встал, подошел к Сергею и обнял его.

– Рад тебя видеть, Сережа! Очень, очень рад! Садись, дружище. Голова кругом… Прости. Вот бумаги от государыни час назад прислали, срочные. Разбираю.

– Помешал? Прости, светлейший.

– Что ты, голубчик! Старые друзья помешать никак не могут, потому как их, старых да верных, по пальцам одной руки перечесть можно. Что не навестишь никогда?

– Да к тебе нынче разве пробьешься.

– Захотел, так вот пробился. Эти там, в приемной, верно, волками на тебя глянули? Так что за дело у тебя, Сереженька? Без дела к Потемкину нынче даже друзья не приходят, вот как сталось.

– Никак обижен на меня, Григорий Александрович? Не сердись. Я и впрямь к тебе с нижайшей просьбой.

– «С нижайшей»! – поморщился Потемкин. – Ты это брось. Не притворяйся, не твои словечки. Что стряслось?

Сергей коротко изложил суть дела. Потемкин позвал секретаря, все объяснил ему и повелел подготовить нужную бумагу.

– А я подпишу! Они там быстренько забегают… Думаю, не послать ли туда кого для проверки? Ну, Сережа, свет мой, кланяйся от меня своему приятелю, да передай, что все разрешиться по справедливости и в кратчайший срок. Я сам прослежу.

Отослав секретаря, Потемкин и не подумал вновь приниматься за бумаги.

– Расскажи, Сергей, как поживаешь? Слышал я, ты женился. Поздравляю, голубчик.

– Спасибо, Григорий Александрович, – вздохнул Ошеров. Потемкин с удивлением взглянул на него, но ни о чем не спросил.

– Да! – вспомнил он и позвал адъютанта.

– Объявите, что я не буду сегодня принимать. Пусть не ждут. Завтра, может быть… Недосуг, – сказал он уже Сергею, словно оправдываясь, и улыбнулся прежней своей обаятельной улыбкой. – Одному сегодня побыть надо, подумать. Очень хорошо подумать! Такие нас веселые дела ждут, что… Да. Многое мы с матушкой царицей задумали, хоть что-нибудь бы да исполнилось… Теперь болтать пойдут, мол, опять не в духе светлейший. Хандрит! Да ну их. Плевать.

Потемкин вновь улыбнулся.

– А что, не заржавела твоя лихая сабля, гусар? Гляди, дождемся часа, такие как ты, на вес золота будут.

– Неужто опять война? А я что… Один Бог знает, как оно там сложиться, Гриша. Чувствую, все у меня наперекосяк идет. Да ладно… Не хочу об этом.

Потемкин вновь помрачнел.