Важные изменения в судьбе новгородцев произошли после прекращения военных действий на литовской границе. После окончания «стародубской войны» и вплоть до 1562 г. Торопец и Великие Луки – основные места дислокации новгородских сил перестают упоминаться в разрядах. Исчезают из них, соответственно, и имена новгородских воевод. На восточных направлениях более целесообразно было использовать других исполнителей, что имело негативные последствия для карьерного роста новгородцев, лишая их необходимых прецедентов «стратилатских» назначений.
Для представителей этой корпорации долгие годы была характерна ограниченность служб. Традиционно «новгородцы» участвовали в переговорах со Швецией, Данией, Ливонским орденом, а также обслуживали проезжающие через Северо-Запад иностранные посольства. Именно новгородские дети боярские ездили с посольскими миссиями в империю и к папе римскому. В 1525 г. к «цесарю» был отправлен князь И.И. Засекин, в 1527 г. – И.Б. Ляпун Осинин, а в 1537 г. – Ю.И. Скобельцин. В качестве посла к римскому папе известен был Е. Трусов Воробьин[332]
.Можно назвать также церемониальные функции: несколько раз новгородские помещики фигурировали в качестве «новгородских бояр» при подписании договоров с Ливонским орденом (С.П. и И.Т. Замыцкие, Г.П. Валуев, И.И. Пушкин, И.Ф. Заболоцкий, Т.И. Картмазов, В.И. Квашнин)[333]
. Известны были они на судах у новгородских наместников, а также выполняли административные поручения в границах Новгородской земли: выступали в качестве судей и «мужей» на судах, писцов и разъездчиков.Наместниками Новгорода назначались представители знатнейших боярских и княжеских родов. Из Москвы приезжали дворецкие, конюшие и писцы, а также большие и дворцовые дьяки (в противоположность ямским дьякам, комплектовавшимся из местных детей боярских). «Пришлыми» были наместники и в остальных городах Северо-Запада. В Ивангороде, например, с 1519 по 1540 г. последовательно сменилось по крайней мере семь наместников: князь А.А. Ростовский, князь В.И. Оболенский, Г.А. Колычев, И.Н. Бутурлин, князь И.И. Оболенский, И.И. Беззубцев, И.И. Умной Колычев. Ни один из них не принадлежал к числу новгородских помещиков[334]
.Даже на уровне волостей новгородские дети боярские не обладали исключительными правами на участие в управлении Новгородской землей. После 1534 г. были конфискованы вотчины И.В. Ляцкого в Новгородской земле. Некоторые из них перешли в ведение волостелей. В Локоцком погосте Деревской пятины до момента полного запустения сменилось трое кормленщиков: «Запустели, сказывают, от волостелей от Микиты от Мясного да от Ивана от Володимерова сына Колычева, а досталь болшеей от князя Ивана от Прозоровского». Из перечисленных имен только И.В. Колычев принадлежал к новгородской корпорации[335]
.В общерусском масштабе новгородские дети боярские были фактически устранены из существовавшей системы управления. До конца 1530-х гг. неизвестны подтвержденные примеры назначения представителей этой корпорации наместниками или волостелями за пределами северо-западных уездов страны[336]
.Можно отметить высокую степень преемственности «новгородской элиты». В разрядах фигурировали представители одних и тех же фамилий, передававших воеводский статус внутри своего круга. Существовало сразу несколько воеводских «династий». Несмотря на соответствующее происхождение и родственные связи, многие фамилии местных помещиков были исключены из этого списка: князья Приимковы и Щепины-Ростовские, Тулуповы-Стародубские, Глебовы-Ярославские, Оболенские. Непопадание представителей этих фамилий в начале века в когорту воевод в дальнейшем превратилось в традицию, тормозившую их карьерное продвижение. Полководческие способности, например, князя Ф.Ю. Глазатого Оболенского не вызывали сомнений. Будучи переведенным из Новгорода на московскую службу, в 1554 г. он был одним из воевод «в луговую сторону», а в 1559 г. участвовал в походе в Ливонию. Его брат князь М. Кривонос командовал отрядом в неудачном походе 1536 г. из Рославля на Кричев (без упоминания в разрядах)[337]
.