Князья Хаоса. Кровавый восход норвежского блэка

Так что пресса встретила Сатанистов с распростёртыми объятьями, и сделала им в Норвегии большое имя. Я бы сказал, что оно и так было большим, но пресса вывела его прописными буквами, потому что это движение было ультрарадикальным, новым и исключительно норвежским. Ради увеличения своих тиражей они носились с блэк- металом как черти с писаной торбой. Когда «масс-медиа» начала представлять их как крайних экстремистов, одновременно началось создание образа блэк-металлистов как неонацистского движения. Они почти сразу же прицепили на них этот ярлык, и когда портрет в целом был готов, публика начала рассматривать людей, играющих блэк-метал как зверей, творящих бог весть что, а пресса теперь могла писать о них что угодно, как о каких-то нелюдях, живущих отдельно от общества. Я думаю, рассматривать их с такой точки зрения, несправедливо, но такой уж стереотип сложился в обществе и прессе, потому что для них — это шок. Они не понимают, откуда появились эти Сатанисты, чего они хотят, и потому пытаются просто изолировать их от себя. Но, конечно же, это не выход, напротив, эффект будет обратный, потому что большое количество молодёжи сочтет блэк-метал за табу, запретный плод, к которому потянется множество рук.

Они духовно богатые, изобретательные люди, — Викернес хороший тому пример, или тот же Ихсахн. А блэк-метал не имеет ничего общего со скинхедами и неонацистами, которые могут притягивать в свои ряды лишь слабых, аутсайдеров, неудачников.

Почему же блэк-метал притягивает наиболее одарённую молодежь?

Норвежская культура зиждется на коллективной, общественной идее. Это можно назвать "коллективистской мечтой", несколько схожей с основами коммунизма. Взять, к примеру, Ихсахна — он не находит в ней ничего притягательного для себя. Здесь-то и зарыта собака — индивидуализм в Норвегии всячески изживался.

Если ты не похож на своих одноклассников, если у тебя в школе хорошие оценки, если ты умнее своих сверстников, это создает тебе уйму проблем. Люди, обладающие какими-то выдающимися талантами, природным даром, не очень-то жалуемы в нашем обществе. В Англии, или в США, для особо одаренных Детей есть специальные школы, там молодому человеку прямо говорят: "Парень, ты не такой, как все, у тебя своя дорога". У нас же ничего подобного нет. В твоём классе двадцать пять человек, и ты должен быть одной двадцать пятой этого класса. Если ты слишком слабый, или напротив, слишком здоровый, или слишком умный, твоё дело — сидеть и не высовываться. Так плодятся посредственности.

Для этих же ребят Сатанизм начинается как отдушина в этом шаблоне. А больше всего в ней нуждаются именно выделяющиеся из общей массы люди, люди с большим потенциалом, интеллектуалы, которые чувствуют, что система вешает их развитию. И она действительно притесняет их, потому что они обладают каким-нибудь особым даром, это правда. И мы в Норвегии не любим таких людей. Это отличительная черта норвежского общества, и поэтому, когда энергия пассионариев выплескивается наружу, дело может принять очень резкие формы потому что их ненависть к посредственности, серости, невежеству так сильна, что когда она перерастает точку кипения, результаты могут быть весьма непредсказуемыми. Я думаю, если бы у блэк-металлистов была действительно продуманная концепция, если бы они занялись тщательным анализом, то они бы открыли для себя гораздо более глубокую связь норвежцев с природой. Если бы целью Сатанизма был массовый возврат к языческим корням, к природе, то они бы могли прийти к очень существенным результатам.

Если бы такие вдохновлённые личности, как Викернес, сделали это в своё время, они оказали бы очень большое влияние на норвежское общество. Но я не думаю, что они к этому стремились.

Их поступки произвели какой-нибудь эффект в обществе?

В 1995 году в Норвегии наблюдался всплеск интереса людей к религии — в первую очередь к христианской религии, а также к новым религиям. Я тогда написал статью о Лейбористской партии, которая только сейчас стала одобрять расширение преподавания богословия в школьной программе. Пятьдесят послевоенных лет они боролись с христианством и только сейчас они согласились с тем, что надо больше уделять внимания преподаванию религии в школах. Это говорит о том, что времена изменились. Может быть, когда эти люди стали сжигать церкви, мы, в некоторой степени, осознали что для нас значит христианская культура, что её нельзя просто выкорчевать подобными насильственными методами. Возможно, что когда мы наблюдаем, как кто-то сжигает дотла церкви в нашей стране, в нас зарождается неприятие этого.

Я могу ошибаться, но как мне кажется, Сатанизм не возымел особо большого воздействия на общество. Хотя… Я же не знаю, о чём люди думают и что они делают ежеминутно.

Как Вы думаете, есть ли будущее у этого течения? Стоит ли за ним какая-нибудь движущая сила?