Князья Рос: Арийская кровь

Любопытно, что обычаи, подобные «тризне», существовали также у гиляков (нивхов), народа Российской Федерации (5,1 тыс. чел., 2002 г.), коренного населения низовий реки Амур в Хабаровском крае (2,4 тыс. чел.) и острова Сахалин (2,4 тыс. чел.). Здесь у нас есть чрезвычайно интересный момент истории, и о нем мы будем говорить ниже. Сейчас же следует сказать, что нивхи не есть чисто тунгусский народ, а есть результат смешения байкальского и айнского компонентов. Они образуют локальный расовый комплекс — амуро-сахалинский антропологический тип. Но и это еще не все — нивхский язык занимает изолированное положение по отношению к языкам других народов Амура.

Тот, кто хоть сколько-то интересуется историей, должен при слове «айны» несколько насторожиться.

Айны живут еще и в Японии, на Хоккайдо, (20 тыс. человек, 1992 г.), и изначально айны вовсе не были монголоиды, а генеалогические связи айнского языка не установлены, во всяком случае, так обычно утверждается в справочной литературе, и я догадываюсь, почему они не установлены и никогда установлены не будут.

Так вот. У нивхов «в дни медвежьего праздника, устраиваемого в виде поминок по умершим, происходят бега на собаках, фехтование, борьба и всякие другие игры, точно так же во время летних и весенних поминок по утопленникам и задранным медведями» (Брокгауз и Ефрон см. «Тризна»).

Следует также отметить, что в подробном описании Геродотом погребальных обрядов северопричерноморских скифов упоминание о тризне отсутствует — потому что у этих скифов ее попросту не существовало, а иначе бы столь яркий обычай Геродот обязательно описал. А вот у фракийцев «тризна» являлась частью погребального обряда. И здесь следует слова Геродота процитировать ещё раз: «Погребальные обряды богатых фракийцев вот какие. Тело покойника выставляют на три дня. При этом закалывают жертвенных животных всякого рода и после погребальных воплей устраивают тризну. Затем тело сжигают или иным способом предают земле и, насыпав курган, устраивают различные состязания. Высшие награды назначаются за единоборство, смотря по важности [состязания]. Это погребальные обычаи фракийцев» (Геродот. История в девяти томах. М.: Ладомир, ACT, 1999).

Удивительно! Славяне огромный народ, вернее даже собрание народов, как в наше время, так и во времена Геродота. И ученые-историки не видят их в упор! Совсем по поговорке — «слона-то я и не заметил». Как можно не видеть во фракийцах славян, для меня остается совершенной загадкой. Вернее, я прекрасно понимаю, чем объясняется этот дефект исторического зрения, но, как вы сами догадываетесь, мой голос в науке учтен не будет. Наука управляется политикой, а там совсем иные соображения.

Вернемся к нашим «хонам».

Епископ Исраэл, обращаясь к новообращенным «хонам»-гуннам (см. Приложение 4), произнес такие слова: «И вот согласитесь со мной: в этот великий день [праздника Пасхи] прежде всего должно быть сожжено громогласное кладбище, называемое Даркунанд, руками этих уверовавших старших жрецов. Они должны пойти туда с проклятиями и сжечь [кладбище-рощу], лишь после того они могут быть крещены и причащены» (Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк / Пер. Г. Смбатяна. Ереван: Матенадаран, 1984).

Итак. Опять у нас имеется упоминание о кладбище-роще. Похоже, что между царем Батыем, ханом Угедеем и «хонами»-гуннами существует определенная связь, и вряд ли здесь идет речь о тюрках.

Как бы там ни было, но более чем очевидно, что среди «хонов»-гуннов находилось множество славян, так же, как множество их находилось в гуннском союзе, возглавляемом Аттилой. Другое дело в том, что. в этой «хонской» общности находились и представители иных народов. Каких? Можно предположить, что присутствовали финно-угорские племена. Как показано выше, кладбища-рощи были свойственны для финно-угорских племен (марийцев и др.). Не случайно поэтому, что гуннами иногда называют и угров. Так, Иоанн Киннам сообщает: «Война же между римлянами и гуннами (О войне Иоанна с гуннами или венграми см. Nicet. in loan. n. 5. — Прим. к тексту), обитающими в стране за Дунаем, возгорелась по следующей причине. У короля Пэонии, Владислава, было два сына, Аллузий и Стефан. Стефан, как старший, по смерти их отца, сам собою принял власть; а другой убежал и пришел к царю, потому что у гуннов есть обычай, что, когда государь умирает и оставляет детей, — братья живут вместе во взаимном согласии, пока тот, который правит государством не сделается отцом дитяти мужеского пола: а как скоро у него родится сын, другому позволяется жить в стране не иначе как с выколотыми глазами. Вот по этой-то причине Аллузий и пришел к царю» (Иоанн Киннам. «Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов (1118–1180)» / Пер. под ред. профессора В. Н. Карпова. СПб., Типография Григория Трусова, 1859).