Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король. Машина смерти. Дворец любви. Лицо. Дневник мечтателя)

Инженер показал Герсену оборудование цеха — различные прессы для ковки и штамповки, резаки, литейные формы, сварочные аппараты, фрезерные и токарные станки — после чего они приблизились к двери с наклеенным ярко-красным символическим изображением ладони, означавшим по всей Ойкумене одно и то же: «Вход воспрещен». Пач пробежался пальцами по цифровой клавиатуре замка: «Так как мы — партнеры, между нами не должно быть никаких секретов».

«Совершенно верно», — подтвердил Герсен.

Дверь сдвинулась в сторону, и они прошли через небольшой тамбур в отсек B. Перед ними вырос шагающий форт. В связи с привычкой Пача к недоговоркам и преуменьшениям, Герсен недостаточно приготовился к свирепому, жуткому внешнему виду механизма, представшего перед его глазами. Голова чудища была оснащена шестью серповидными жвалами и ошейником с длинными зазубренными шипами. Посреди головы блестел рубиновый полу-обруч единственного фасетчатого глаза. Поглощающим отверстием служила овально-коническая пасть в верхней части головы, снабженная парой сочлененных манипуляторов по бокам. За головой следовали восемнадцать сегментов — каждый был соединен подвеской с парой высоких суставчатых ног, обтянутых складчатой желтой кожей. На заднем конце чудища был закреплен шишковатый выступ, по форме напоминавший голову, но поменьше — тоже с фасетчатым глазом и комплектом зазубренных шипов. Отделку торса механизма не успели закончить: он все еще отливал металлическим блеском.

«Как вы думаете?» — с беспокойством спросил Мирон Пач, словно ожидая осуждения или похвалы.

«В высшей степени впечатляющий механизм, — отозвался Герсен, и его слова, казалось, разрядили напряжение, одолевавшее Пача. — Хотел бы я знать, зачем он понадобился Хеккусу».

«Смотрите!» — пользуясь металлическими шипами, как лестницей, инженер взобрался на голову чудища, спустился в коническую пасть и скрылся в утробе механизма. Герсен остался наедине с двадцатитрехметровым порождением кошмарного сна с форсунками, способными плеваться ядом, и глазом, готовым изрыгать пламя. Одним взмахом жвал-серпов чудище могло подкосить дерево. Герсен посмотрел по сторонам и отступил в тамбур отсека — Пач был, конечно, добрый малый, но зачем лишний раз искушать человека?

Разместившись в тамбуре так, чтобы его нельзя было увидеть из головы монстра, Герсен ждал. Пач включил силовой блок и приводную систему: каким-то образом почувствовалось, что чудище ожило. Голова стала крутиться и мотаться, зазвенели шипы, защелкали жвала. Из отверстий по бокам головы вырвался дикий воющий вопль — Герсен вздрогнул. Вопль умолк. Теперь механизм сдвинулся с места; ноги сегментов поочередно зашевелились: одни поднимались, другие упирались в пол.

Чудище надвигалось и отступало; членистые ноги работали слаженно, хотя и несколько неуклюже, порывисто. Механическая многоножка остановилась и принялась пританцовывать наподобие краба, крадущимися скачками вбок — на один шаг, на два, на три. Затем ноги передних сегментов, по-видимому, подогнулись, и механизм со звоном обрушился на пол, привалившись к стене отсека. Если бы Герсен оставался в отсеке там, где стоял раньше, под машиной уже лежало бы его раздавленное тело. Конечно же, такую аварию невозможно было предотвратить — какая-то неполадка, какая-то ошибка оператора... Из пасти на лбу чудовища выбрался Мирон Пач — побледневший, вспотевший, с испуганно выпученными глазами. Наблюдая за ним из тамбура, Герсен мог бы поклясться, что беспокойство инженера было неподдельным, что Пача ужасала мысль о том, чтó он мог найти на полу своего ангара. Соскочив на пол, Пач бегал вокруг металлической туши, заглядывал под нее и звал: «Герсен! Герсен!»

«Я здесь», — сказал Герсен, появившись у него за спиной. Пач подпрыгнул и повернулся к нему лицом — опять же, если облегчение, изобразившееся на его физиономии, было поддельным, театры Галактики потеряли в инженере великого актера.

Задыхаясь, Пач благодарил судьбу за то, что Герсен остался в живых. Фазирующая сигнальная схема правой вереницы ног механизма отказала — инженер никогда раньше не замечал таких неисправностей. Но это уже не имело значения, так как всю машину теперь надлежало рассматривать как груду металлолома.

Пач вывел Герсена из отсека и закрыл за собой дверь. «Завтра, — сказал он, — мне предстоит вернуться к работе. Не знаю, что стало с моими регулярными заказчиками, но они всегда были довольны моей продукцией в прошлом — надеюсь, они не откажутся обратиться ко мне снова».

Герсен стоял, повернувшись лицом к отсеку B: «Какие именно недостатки механизма Кокор Хеккус назвал неприемлемыми?»