Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король. Машина смерти. Дворец любви. Лицо. Дневник мечтателя)

«Я была очень удивлена, когда мне впервые об этом сказали. Уверяю вас, Тамбер — вовсе не воображаемый мир». Прихлебнув чаю, она еще раз быстро взглянула на Герсена. Ее глаза — большие, ясные, искренние — несомненно были ее самой привлекательной особенностью. Их можно было назвать прекрасными. Но теперь она едва заметно изменила позу, показывая, что продолжение разговора ее не интересовало.

«Я не стал бы вас беспокоить, — натянуто произнес Герсен, — если бы не тот факт, что я сюда попал из-за Кокора Хеккуса, которого рассматриваю как своего кровного врага».

Помолчав, Алюсс-Ифигения ответила: «Рассматривать Хеккуса в качестве врага небезопасно».

«Если ему удастся вас выкупить, что тогда?»

Она пожала плечами: «Этот вопрос я не хотела бы обсуждать».

«Она бесспорно красива, — подумал Герсен. — Даже более чем красива — когда она говорит, ее лицо словно озаряется внутренним светом, живостью, способной преобразить самые обыденные черты».

Герсен не мог найти повод продолжать беседу. Наконец он спросил: «Вы хорошо знаете Хеккуса?»

«Не слишком. Он проводит время главным образом в Миске, в Захребетном краю. А я родом из Драсцана, в Жантийи».

«Но как вы попали сюда? Разве с Тамбером есть регулярное космическое сообщение?»

«Нет». Ее взгляд внезапно стал жестким и подозрительным: «Кто вы такой? Работаете на Хеккуса?»

Герсен покачал головой. Глядя в ее лицо, он с изумлением думал: «Как я мог не понимать, что она — красавица? Она невыразимо прекрасна!» Вслух он сказал: «Если бы я был свободен, я бы вам помог».

Она рассмеялась, довольно-таки жестоко: «Как вы можете мне помочь, если вы не можете помочь самому себе?» Герсен ощутил нечто, почти никогда с ним не случавшееся: он покраснел.

Поднявшись на ноги, он сказал: «Спокойной ночи».

Алюсс-Ифигения ничего не ответила. Герсен отправился к себе в квартиру-изолятор, принял душ и бросился на постель. Стоило ли пробовать связаться с Душаном Одмаром? Бессмысленно! Ветеран Института не удостоит его даже отказом. С Мироном Пачем? Еще бессмысленнее. С Бен-Заумом? Тот согласился бы прислать пять или десять тысяч СЕРСов, но никак не миллион... Герсен схватил какой-то старый журнал и стал нервно перелистывать страницы. На одной из промелькнувших фотографий он заметил лицо, показавшееся знакомым. Герсен взглянул на имя под фотографией: Дэниел Трембат. Нет, это имя ему ничего не говорило. Странно! Герсен перевернул страницу. Лицо на фотографии необычайно напоминало кого-то — кого? Герсен вернулся к фотографии. Да, он знал этого человека — под именем «господина Хоскинса». Он привез его труп на Альфанор с Притона Биссома. Герсен внимательно прочел весь текст под фотографией:

«Дэниел Трембат, архидиректор «Банка Ригеля», вышел на пенсию. Пятьдесят один год его превосходительство служил народам Кортежа, будучи руководителем знаменитого банка. На прошлой неделе он объявил о выходе в отставку. Каковы его планы на будущее? «Хочу отдохнуть, — говорит он. — Я работал много и упорно — может быть, слишком долго и слишком упорно. Теперь я не прочь взять от жизни те удовольствия и радости, в которых мне отказывали многочисленные обязанности».

Герсен проверил дату — этот выпуск журнала «Космополис» был опубликован в январе 1525 года. Через три месяца Трембат исчез, а еще через неделю был убит выстрелом Билли Карзини — то есть Кокора Хеккуса — на неприятнейшей захолустной планете в Запределье. К Герсену вернулась ясность мышления — он припомнил все, что тогда происходило. Зачем вышедший на пенсию архидиректор крупнейшего банка Ойкумены отправился в такую даль на тайную встречу с гангстером, называвшим себя «Билли Карзини»? Трембат хотел вечной молодости, хотел стать хормагонтом — что он мог предложить взамен? Учитывая характер его карьеры, он не мог предложить ничего, кроме денег. Встреча в Скузах имела место сразу после того, как Алюсс-Ифигения нашла убежище на станции Менял. Взаимосвязь мест, событий, дат и личностей становилась интригующей. Хеккусу нужны были деньги: десять миллиардов СЕРСов. Дэниел Трембат, архидиректор «Банка Ригеля» в отставке, олицетворял собой деньги — а также консервативную респектабельность. Почему МСБР стремилось во что бы то ни стало добиться его возвращения, живым или мертвым? Не мог же Трембат украсть десять миллиардом? Герсен вспомнил обрывок письма, отобранный у господина Хоскинса в Скузах. Теперь, когда содержание этого отрывка могло открыть перед ним долгожданные возможности, Герсен напряженно восстанавливал его в памяти: