Книга 1000 Грехов

Тодд погружался в бессознательное состояние и выскальзывал обратно из темноты сна в адскую черноту своей реальности. Он дрожал, обездвиженный сокрушительным давлением. В его голове мелькали вспышки, когда шок, переохлаждение и кислородное голодание боролись друг с другом за право лишить его жизни.

Он грезил о всяких глупостях. Свадьбах, днях рождения, похоронах, праздниках. Ему снились еда, секс, танцы и выпивка. Фруктовый сок, газировка, вино и кофе. Тодд страдал от обезвоживания и голода даже тогда, когда он боролся, чтобы не утонуть. Он замерзал в грязных потоках, которые струились по его лицу и по ноздрям, фантазируя о теплой ванне и сухой одежде. Просыпаясь, он почти кричал. Ему хотелось завопить от ужаса, позвать на помощь. Однако его ужас еще более усилился, когда он понял, что не может кричать. Его рот находился под водой.

Нелепость его затруднительного положения никоим образом не уменьшала ужас. Тодда засосало лицом вперед в металлическую водосточную трубу диаметром тридцать дюймов, которая проходила горизонтально по дну сборника для ливневой воды, а затем продолжала путь на несколько миль под городом. Он работал городским строительным инспектором и осматривал подпорные стены в верхней части сборника, когда начался проливной дождь.

Как будто где-то в небесах прогремело проклятие. Шесть или семь дюймов[9] осадков выпало менее чем за час. Крошечные снаряды ледяной H₂0 обрушились на землю, как метеоритный дождь. Четыре или пять дюймов только за первые пятнадцать минут. Позже это назовут столетним наводнением, потому что в Лас-Вегасе выпало больше осадков, чем за последние сто лет. Но Тодд этого не знал. Все, что он знал, это то, что ему нужно осмотреть еще три стены, прежде чем он сможет отправиться домой. Поэтому он принял неверное решение. Решил задержаться на десять минут.

Гром прозвучал, как артиллерийский залп, когда молния вспахала землю в нескольких ярдах от того места, где он стоял, оставив в наэлектризованном воздухе запах серы. Затем пошел дождь, хлеща по земле с такой силой, что кожу стало жалить, подобно рою разъяренных пчел, напавших на его плоть. Его ноги глубоко погружались в промокшую землю, когда он обходил периметр стены, продвигаясь все медленнее и медленнее. Грязь так глубоко засасывала его туфли, что, когда он вытаскивал ноги для очередного шага, у него начинали болеть колени. Он решил развернуться и пойти домой, но в это время сборник переполнился.

Тодд даже не заметил, как быстро поднялся уровень воды. Сборник никогда не предназначался для обработки подобного количества жидкости за такой короткий промежуток времени, поэтому отвод не мог происходить достаточно быстро. Весь бассейн наполнился и переполнился. Земля, на которой стоял Тодд, внезапно погрузилась в воду, и его сбило с ног.

- Помогите! Помогите мне! Я не умею плавать!

Но его никто не слышал. Он находился там один. Все строители уже разошлись по домам, спасаясь от непогоды. Только он оказался настолько глупым, чтобы противостоять дождю.

Мощные потоки затянули его тело вниз, сильно ударив о стенки бассейна, почти утопив, наполнив рот, глаза и ноздри грязью и нечистотами. Его перевернуло и покатило бурлящей ливневой водой, устремившейся к выпускной трубе, неся его к ней с неумолимой скоростью. Несмотря на то, что его телу как следует досталось, у Тодда хватило ясности ума, чтобы сделать глубокий вдох, прежде чем его утащило под воду в сливную трубу на дне бассейна.

Жерло трубы широко раззявилось, как ненасытная пасть какой-то хищной змеи, готовящейся проглотить его целиком. Но Тодд оказался слишком большим, чтобы его можно было проглотить. Он проскользнул на спине, лицом вверх, наполовину утонув телом в трубе. Его плечи были слишком широкими, чтобы позволить ему двигаться дальше, поэтому он застрял, погребенный под сотнями галлонов дождевой воды и грязи.

Вода продолжала литься мимо него в канализацию, и Тодд отчаянно пытался удержать кислород, оставшийся в его сжавшихся легких. Он знал, что всего через несколько минут ему придется сделать еще один вдох, и тогда он втянет в легкие воду и грязь и утонет. Осознание надвигающегося конца вызвало приступ клаустрофобии, пульс участился, а часть удерживаемого воздуха вырвалась из груди.

Тодд безуспешно пытался выбраться из своей тесной тюрьмы. Его легкие горели, будто он вдохнул дым и пепел. Их сокрушало давление металлической трубы на его руки и туловище, давление воды над ним и борьба за удержание того небольшого количества кислорода, которым он успел запастись перед тем, как погрузиться под воду.

Вода обтекала его с такой силой и мощью, что он почувствовал, как она заталкивает его еще глубже в трубу, забивая сильнее. Ему снова захотелось закричать.