Книга 2

Тут нам истопник и открыл глаза

На ужасную историю А про Москву и про Париж Как наши физики проспорили Ихним физикам пари.

Все теперь на шарике вкривь и вкось

Шиворот-навыворот, набекрень

А что мы себе думаем - день, то - ночь

А что мы себе думаем - ночь, то - день

И рубают финики лопари А в Сахаре снегу невпроворот Это гады-физики на пари Раскрутили шарик наоборот.

И где полюс был - там тропики,

А где Нью-Йорк - Нахичевань,

А что мы люди а не кролики

Так им на это наплевать.

Кончил тут историю истопник Вижу мой напарник ну прямо сник Раз такое дело - гори огнем Больше мы малярничать не пойдем.

Взяли в поликлинике бюллетень

Нам работой голову не морочь

Ну что ж это за работа, если ночью день

А потом обратно не день, а ночь.

И при всей квалификации Тут возможен перекос Это ж, братцы, радиация, А не просто купорос.

Пятую неделю я не сплю с женой,

Пятую неделю я больным больной

Тоже и напарник плачется

Дескать, я отравлен начисто.

И лечусь "Столичною" лично я Чтоб совсем с ума не стронуться Истопник сказал, что "Столичная" Очень хороша от стронция.

Мне и верится и не верится,

Что минует та беда

А шарик вертится, все вертится

И все время не туда.

Про Парамонову.

-------------

Ну, так что ж тут говорить, что ж тут спрашивать Вот стою я перед вами, словно голенький Я с племянницей гулял тети Пашиной И в "Пекин" ее водил и в Сокольники.

Поясок ей покупал поролоновый

И в палату с ней ходил в Грановитую

А жена моя, товарищ Парамонова

В это время находилась за границею.

А вернулась - ей, привет, анонимочка На фотоснимочке стою я и Ниночка Утром встал я - нет моей кысочки, Ни вещичек ее нет, ни записочки.

Я к ней в ВЦСПС, в ноги падаю,

Говорю, что все во мне переломано

Ты прости, что я гулял с этой падлою

Извини меня, товарищ Парамонова.

А она как закричит, вся стала черная, Я на слезы, говорит, на твои - ноль внимания Ты мне Лазаря не пой, я ученая, Ты людям все расскажи на собрании.

И кричит она, кричит, а голос слабенький

А холуи уж тут как тут каплют капельки

И Тамарка Шестопал, и Ванька Дерганов,

И который референт, что из органов.

Ну прям тут как тут.

Ладно, утром прихожу на собрание Дело, помню, как сейчас, было первого Я, конечно, бюллетень взял заранее И бумажку из диспансера нервного.

А Парамонова сидит вся в новом шарфике,

Как увидела меня - вся стала красная.

У них первый был вопрос "Свобода Африки",

А потом уж про меня в части "Разное"

Как про Гану - все в буфет за сардельками Я и сам бы взял кило, да плохо с деньгами А как вызвали меня, то сник от робости, А из зала мне кричат: "Давай подробности!"

Ну, так что ж тут говорить, что ж тут спрашивать,

Вот стою я перед вами, словно голенький.

Я с племянницей гулял с тети Пашиной

И в "Пекин" ее водил и в Сокольники.

И в моральном, говорю, моем облике Есть растленное влияние Запада, Но живем-то, говорю, не на облаке Это ж просто, говорю, соль без запаха.

Я и жалостью их брал и испытывал,

И бумажку что я псих им зачитывал,

Но поздравили меня с воскресением

Закатили строгача с занесением.

Вот тогда я взял букет покрасивее И к подъезду номер семь для начальников, А Парамонова как вышла - стала синяя, Села в "Волгу" без меня и отчалила.

И тогда прямым путем в раздевалку я

И тете паше говорю, мол, буду вечером.

А она мне говорит: "С аморалкою

Нам, товарищ дорогой, делать нечего!

И племянница моя Нина Саввовна Она думает теперь то же самое. Она всю свою морковь нынче продала И домой по месту жительства отбыла". Вот те на, ну, прям, вот те на!

Вот тогда иду в райком, шлю записочку,

Мол, прошу принять, по личному делу я.

А у Грошевой сидит моя кысочка,

Как увидела меня - вся стала белая.

И сидим мы у стола с нею рядышком, И с улыбкой говорит товарищ Грошева: "Схлопотал он строгача, ну и ладушки, Помиритесь вы теперь по-хорошему"

И пошли мы с ней вдвоем как по облаку

И пришли мы с ней в "Пекин" рука об руку,

Она скушала "Дюрсо", а я "Перцовую"

За советскую семью овразцовую.

Братские могилы.

--------------

На братских могилах не ставят крестов И вдовы на них на рыдают, К ним кто-то приносит букеты цветов И вечный огонь зажигают.

Здесь раньше вставала земля на дыбы,

А нынче - гранитные плиты.

Здесь нет ни одной персональной судьбы

Все судьбы в единую слиты.

А в вечном огне виден вспыхнувший танк, Горящие русские хаты, Горящий Смоленск и горящий Рейхстаг, Горящее сердце солдата.

На братских могилах нет плачущих вдов,

Сюда ходят люди покрепче.

На братских могилах не ставят крестов,

Но разве от этого легче?

***

Ну, вот исчезла дрожь в руках Теперь - наверх. Ну, вот сорвался в пропасть страх Навек навек.

Для остановки нет причин Иду, скользя, И в мире нет таких вершин, Что взять нельзя.

Среди нехоженных путей Один пусть мой, Среди невзятых рубежей Один за мной.

А имена тех, кто здесь лег, Снега таят. Среди нехоженных дорог Одна - моя.

Здесь голубым сияньем льдов Весь склон облит И тайну чьих-нибудь следов Гранит хранит.

И я гляжу в свою мечту Поверх голов И свято верю в чистоту Снегов и слов.

И пусть пройдет немалый срок Мне не забыть Как здесь сомнения я смог В себе убить.