Книга 2_Тропа каравана

А ведь они столько раз видели этого немного странного черноглазого и смуглолицего караванщика, но даже не предполагали, кто он на самом деле…

Когда первое оцепенение прошло, они поднялись с колен и словно по команде повернулись к Атену. Глаза их горели благоговейным трепетом. Все они знали, что в их спасителях есть что-то особенное, долгое время люди пытались выведать тайну, но безуспешно, и вот она открылась им…

– Почему вы скрывали… – зашептал хозяин чужого каравана, но Атен лишь гневно бросил ему:

– И ты еще спрашиваешь?! Хвала богам, что Они надоумили нас не доверять во всем незнакомцам!

– Но мы не знали… – начал было кто-то из чужаков, однако Атен оборвал его, не дав договорить:

– Убирайтесь! Ни я, ни мои люди никогда не простят вам того, что вы подняли оружие на своих спасителей! Прочь! Пусть пустыня ляжет между нами, стирая из памяти все то, что произошло и то, что могло случиться.

Чужаки подняли полные немой мольбы глаза на мага, но Шамаш даже не взглянул на них, замерших в молчаливом смирении, готовых принять любую кару за грубость и непочтительность и просивших лишь, чтобы им было позволено не уходить.

И им не оставалось ничего, как повернуться и медленно, сгорбившись, словно под тяжкой ношей, пойти назад, к своему каравану.

Лишь их предводитель решился задержаться, но не затем, чтобы попытаться уговорить, переубедить, а только сказать:

– Пустыня не прощает нарушивших ее законы. Пусть она накажет не сейчас, пусть это произойдет через годы – но ее кара будет ужасной. И даже маг не сможет защитить…

– Ты угрожаешь? – пальцы, сжимавшие рукоять меча, побелели от напряжения.

– Нет… – он повернулся к Шамашу. – Хранитель, ты вряд ли провел достаточно времени за пределами стен священного города, чтобы понять, что движет нами. Эти люди обманули тебя, заставили поверить в ложь и отвернуться от истины. Заклинаю тебя, задумайся, и ты поймешь, что я говорю правду! И еще… Знай: когда это случится, мы будем рядом и с радостью примем тебя…

– Как ты смеешь! – Атен был готов взорваться от переполнявшей его ярости: чужак судил их, не зная ровным счетом ничего…!

– Я ухожу… Помни ж! – и, сказав это, он пошел вслед за своими караванщиками.

Девочка смотрела на удалявшихся чужаков широко раскрытыми глазами, наполненными страхом, рожденным непониманием происходящего. В ее разуме, сердце просто не укладывалось, как такое возможно. Как может она быть проклятой, нести зло?

– Мати… – Атен поставил ее на снег, склонился, собираясь все объяснить… И умолк, не зная с чего начать.

– Позаботься о караване, – видя его нерешительность, ощущая чувства, терзавшие сердце караванщика, промолвил колдун. – А я отведу малышку домой.

Какое-то время девочка молча шла за Шамашем, и лишь возле самой повозки, словно очнувшись ото сна, встрепенулась:

– Папа хотел мне все объяснить! Почему ты не дал ему? Или то, что говорили эти страшные люди – правда? Я – проклятый ребенок?

– Нет. Успокойся, милая. Не задумывайся об этом, просто забудь.

– Ты не понимаешь! Я не хочу нести беду в караван, уж лучше… – она вновь заплакала, отвернувшись, уткнулась в полог повозки.

– Я знаю, каково видеть ненависть и страх в чужих глазах, – Шамаш повернул ее лицом к себе, заглянул в глаза. – Я вырос в мире, полагавшем, что наделенные даром – самое мерзкое порождение черных богов, те, от кого исходит все зло и беды мироздания.

– Ты говорил, – она все еще всхлипывала, однако слезы больше не срывались с ее ресниц. – Но так могут думать только плохие, глупые люди, а…

– Почему ты считаешь, что здесь все мудры и добры? – прервал ее колдун, не дав не то что договорить, но даже сложить слова в мысль. – Малыш, если ты будешь искать в себе лишь то, что хотят или боятся увидеть другие, ты потеряешь себя.

– Но… – девочка уже почти совсем успокоилась, ей нужно было еще совсем немного, чтобы забыть о сомнениях и страхах.

– Неужели ты больше веришь чужакам, чем своим родным и друзьям, которые видят в тебе лишь милую веселую девочку, ну, возможно, немного упрямую и непослушную, – слова Шамаша заставили ее улыбнуться. – А ведь им прекрасно известно, что ты родилась в пустыне. И еще. Разве ты одна такая? Вспомни хотя бы детишек Лины и Лиса. В караване с десяток рожденных в пустыне. Неужели бы земля и боги давно не покарали его, если бы все было действительно так, как говорил тот человек?

– Зачем он врал? – Мати поморщилась. Воспоминания о недавнем, мысли и фантазии больше не несли боли. Осталась лишь обида.

– Почему обязательно врал? Я думаю, он верил в то, о чем говорит. Просто у него не было ни возможности, ни желания убедиться, что это не так.

– Значит, я не проклятый ребенок? – она в упор смотрела на Шамаша, ожидая, что тот ответит. – Только правду! Ты сам говорил, что колдуны не лгут!

– Конечно, – он устало вздохнул.

– Нет, скажи полностью!

– Хорошо, – он поднял ее, усадил на край повозки и, глядя прямо в глаза, продолжал: – малыш, ты не проклятый ребенок, ты – маленькое чудо, любимица богов и людей.

– Спасибо! – облегченно вздохнув, она улыбнулась.