Книга 3. Пути. Дороги. Встречи

— Наверняка отец через пару дней сюда приедет, — усмехнулся Николай. — Представляю, какой у него будет вид, когда до него дойдёт, что натворил здесь шатун?

— Скажет себе спасибо, что сбежал, — прикалывая на сосну послание, добавил я.

— Как бы они с Ванюшкой вообще в юрты не уехали, — погрустнел Коля.

— Не переживай, план ты уже сделал, а охота только началась. До весны ещё столько всего будет! — успокоил я его.

— Да я не о себе, а о них. Если сбегут, чем жить будут? Останется только ершей собирать по заторам да у родни клянчить.

— Не будь таким пессимистом, — засмеялся я, складывая на нарту свои вещи. — Побирушек из них не получится. Не у кого будет просить, ты же понимаешь, что назад мы уже не вернёмся?

— Я полагаю, пупи нами подавится, — проворчал хант.

— Как ты понял, это не простой медведь, а оборотень, он проглотит нас обоих и не поперхнётся! — обнадёжил я охотника. — Неплохо было бы перед отъездом хорошенько помыться.

— Это зачем? — удивился хант.

— Чтобы у миши всё было нормально с пищеварением. А то мы так потом провоняли, что у бедняги может начаться воспаление кишечника.

— Не начнётся, — засмеялся над моей шуткой Кинямин. — Медведи тухлячок кушают и ничего.

Мы выехали на поиски забытых идолов рано угром. Сначала наш путь шёл по моей лыжне. Но за болотом нам пришлось сбавить скорость. В пойме Кульёгана снега оказалось несколько больше, и передний снегоход теперь вынужден был топтать для второго дорогу. Хуже всего стало, когда мы угодили в старый кедрач. Теперь нам приходилось часто останавливаться и прорубать для «Буранов» в пролеске просеки.

«Будет совсем плохо, если к вечеру мы не выберемся на чистоган, — размышлял я. — В такой чащобе зверюга подойдёт вплотную. Опять вся надежда на собак. Хорошо, что под деревьями снега мало».

Но постепенно кедрач перешёл в высокоствольный сосняк. Стало заметно светлее. И через пару часов вечерние сумерки нас застали на просеке болота.

— Всё, разбиваем лагерь, — сказал я сам себе, останавливая «Буран». — Дальше нельзя. Видишь, начинается густой рям, — кивнул я подъехавшему Николаю.

Мы быстро разбили лагерь, но палатку ставить не стали. В палатке человек для медведя как в ловушке, понимая это, мы улеглись отдыхать у надьи под открытым небом. Недалеко от нас устроились на снегу и три наши лайки. На удивление собаки вели себя спокойно.

«Значит, вокруг нас пока никого нет», — отметил я, засыпая.

Ночь прошла без происшествий. На рассвете в километре от костра лайки облаяли соболя. На этом все их охотничьи страсти закончились.

— Сколько нам ещё осталось? — спросил я ханта, изучая карту фельдшера.

— Однако километров полета до Кульёгана будет, — отозвался Коля. — А там придётся сориентироваться на местности.

— Хорошо, если карта нам поможет, — сказал я.

— Меня беспокоит шатун. Он неспроста притих, — собирая вещи, посмотрел на меня охотник.

— Вся река в тальниках. Вот там он нас и ждёт.

— Кто ждёт, тот дождётся, — усмехнулся хант, — пулю под лопатку.

Теперь дорога наша шла борами и широким болотом. На плотном снегу снегоходы бежали ходко и к вечеру мы подъехали к Кульёгану. Переночевав в березняке у небольшого озера, мы оставили свои «бураны» в лагере и надев лыжи, отправились изучать реку пешком.

— Надо посмотреть, есть ли на Кульёгане полыньи, — сказал Николай.

— Какие ещё полыньи? — удивился я. — Морозы-то стояли зверские!

— Кульёган не Юган, на нём полыньи стоят иногда до середины декабря.

— Наверное, из-за подземных тёплых ключей, — сделал я вывод.

— Не знаю! Но если они замерзли, то считай нам повезло — можно будет по льду на «Буранах» ехать, — сказал охотник.

Спустившись с невысокого яра, мы скатились на лёд реки и рядом с берегом отправились в нужном направлении. Но, пройдя пару километров, увидели за поворотом огромную покрытую туманом полынью.

— Видишь, я же говорил, — посмотрел на открытую воду молодой хант. — Что же нам делать?

— Может, удастся объехать это окно берегом, — подумав сказал я. — Надо проверить толщину льда.

Прорубив лёд, мы пришли к выводу, что на снегоходах ехать можно, и довольные пришли в свой лагерь. Вечером, сидя у костра, мы стали ещё раз сравнивать карту реки с той картой, которую мне дал фельдшер. Получилось, что до кургана с идолами от места, где мы остановились, примерно 30–35 километров.

— Если, конечно, карта верная, — посмотрел на неё охотник.

— Может, повезёт, тогда на «Буранах» это расстояние мы проедем за день, — высказал я надежду.

— А если не повезёт? — спросил Коля.

— Тогда оставим технику и пойдём дальше на лыжах, — пожал я плечами. — Другого выхода у нас нет.

Как и предполагал Николай, нам не повезло. И не потому, что влетели в полынью, а по причине того, что снегоход ханта сломался.

— Наверное, прогорел поршень, — высказал предположение охотник. — Как так получилось? Перед охотой поставил новые поршни, и на тебе!

— Что же ты старые-то не захватил? — укорил я его. — Они бы тебя что, утянули?

— Что-то не подумал!

— Тогда придётся твой снегоход оставить здесь. Обратно вернёмся на моём, потом с запчастями скатаемся за твоим, — сделал я деловое предложение.