Книга 3. Семь чудес света

Отношение сообщества археологов к исследованиям И.Я. Стеллецкого с самого начала было, по меньшей мере, сдержанным. «На Археологическом съезде в Новгороде, выступая с докладом, Стеллецкий призвал археологов изучать памятники подземной старины. ПРИЗЫВ ЭТОТ БЫЛ ВСТРЕЧЕН ИРОНИЧЕСКИМИ УЛЫБКАМИ, а археолог И.К. Линдеман был невероятно возмущен предложением Стеллецкого, заявив: „Докладчик посылает археологов туда, куда раньше лишь каторжников посылали“. Негативное отношение к подземной старине собратьев по науке не обескуражило Игнатия Яковлевича, он продолжал заниматься подземным миром, только предпочитал теперь работать в одиночку, стал более замкнутым и реже рассказывал о своих находках. На третьем году существования комиссии „Старая Москва“ между ее членами возникли разногласия. БОЛЬШИНСТВО ИСТОРИКОВ придерживались того мнения, что изучать надо Москву наземную, подземная может и подождать» [815:1], с. 7–8.

«Работа по изучению подземных сооружений древности и по сей день связана с большими трудностями. Исследователей подстерегают обвалы и удушливые газы. Многие подземные ходы заполнены водой или землей. Иные ходы замурованы» [815:1], с. 9.

«В 1912 году в Обществе бывших слушателей Археологического института Стеллецкий прочел доклад „План подземной Москвы“. Согласно этому плану, подземные сооружения под зданиями XVI–XVII веков, находящимися в пределах Садового кольца, связаны между собой и с Кремлем сетью ПОДЗЕМНЫХ ЛАБИРИНТОВ. Игнатий Яковлевич считал, что учителями русских зодчих в подземном деле были итальянские архитекторы-строители, творцы Кремля и Китай-города: Аристотель Фиорованти, Пьетро Антонио Солари, Алевиз Новый, Петрок Малый. Стеллецкий утверждал, что ПОДЗЕМНЫЙ И НАЗЕМНЫЙ КРЕМЛЬ был построен по плану „мага и чародея“ Аристотеля Фиорованти» [815:1], с. 9. И.Я. Стеллецкий писал далее: «Все три зодчих как иностранцы не смогли покинуть Москву и должны были в ней сложить свои кости. Случайность? Нисколько! Это сознательный акт московского двора, поддержанный, видимо, и Софьей Палеолог. Этот своеобразный триумвират Московского Кремля (Аристотель Фиорованти, Солари и Алевиз — Авт.) был носителем самых заповедных его тайн… Отпустить в Европу хотя бы одного из этой славной тройки было едва ли не равносильно заветные тайны Москвы сделать предметом злостных кривотолков… В этом, думается, и только в этом raison d'ktre насильственной гибели творцов московской твердыни в ее недрах» [815:1], с. 106–107.

Здесь уместно напомнить наши результаты. Во-первых, масштабное строительство Москвы началось не в XV веке при Иване III «Грозном», как сегодня считается, а в XVI веке, при Иване IV «Грозном». Во-вторых, строительство ордынской столицы на новом месте вызвано тем, что двор «Грозного» на какое-то время «впал в ересь» (ересь жидовствующих), что вызвало раскол в правящих кругах Империи. Царь даже покинул прежнюю столицу (Ярославль или Суздаль) и остановил свой выбор на небольшом поселении на месте Куликовской битвы. Здесь начали возводить каменную Москву. Однако пригласить своих, ордынских строителей, царь не мог вследствие раскола в обществе. Православная церковь категорически осудила ересь царя и его ближайшего окружения [775]. Именно поэтому и пригласили итальянских мастеров. В то время Италия была одной из провинций «Монгольской» Империи и западноевропейские архитекторы, естественно, мгновенно явились в метрополию по приказу царя-Императора. После окончания стройки, ясное дело, основных архитекторов, знавших план подземной Москвы, пришлось заставить замолчать навсегда. Чтобы никому не рассказали.