Книга 5_Слезы на камнях

– Да, – обронил Шамаш, который, хмурый и бледный, с лихорадочно блестевшими глазами, смотрел в сторону. Он уже раз поступал так и ему меньше всего на свете хотелось повторять все вновь, когда ткань времен и так была повреждена. Но раз другого пути нет… – В чем-то он был прав… – сорвалось с бесцветных, обветренных губ.

– Кто?

– Нергал.

– Что?! – услышав имя Губителя, Нинти, пораженная, открыла рот, не зная, что и сказать.

– Не обращай внимание… – качнул головой Шамаш. – Это так… Мысли… Будет лучше, если на этот раз я войду в храм вместе с ней.

– Сразу надо было так поступить, – одобрительно кивнула богиня врачевания. – А не потакать взбалмошной девчонке, готовой шею свернуть, лишь бы все сделать по-своему!

– Нет! – и только Лика никак не унималась, продолжая, даже за шаг до смерти, спорить с небожителями за свое право выбирать судьбу. – Шаг бога солнца слишком тяжел для призрачного мира будущего, которое еще даже не родилось, которое, если сейчас сделать что-то не так, не родится никогда!

– Лика, но сможешь ли ты, лишившись воспоминаний, устоять против соблазна?

– Не смогу, – она была совершенно уверена, что не сможет ничего исправить, а вот ошибиться, заблудившись в повторениях – сколько угодно. А раз так – лучше и не пытаться что-либо изменить.

– Да о чем ты думаешь, смертная?! – прервав Бура, не дав Ларсу сказать ни слова, вскричала Нинти. – О каком таком неведомом будущем?! Все твое будущее в детях!

Ты – мать! И потому больше не принадлежишь себе – только им одним! Или не ты совсем недавно убеждала нас, что для тебя теперь главное – твой ребенок? Что же ты забыла о нем сейчас?

– Я помню! Я только о них и думаю!

– Но если ты упустишь шанс… У тебя не будет еще одного! И тогда…

– Ты позаботишься о моих малышах.

– Я!

– Да, Ты, сестра. Ты любишь их так же сильно, как люблю я. Ты будешь им не только воспитательницей, но и хранительницей, покровительницей.Ты дашь им больше, чем могла бы дать я.

– Больше?! Больше чем ты, дать невозможно! Ведь ты подарила им жизнь!

– Родить мало. Нужно еще вырастить…

– Да. И это твой долг!

– Сестра, – она протянула к ней сухую дрожащую руку, – пойми меня, прошу Тебя! Не суди! Помоги!

– Ты уже все решила и убеждать тебя передумать нет никакого смысла… – поняла богиня.

"Шамаш?" – она повернула голову к повелителю небес.

"Что бы там ни было, это ее жизнь".

"Не жизнь – смерть!" "А разве смерть – не другая ипостась жизни, не ее продолжение? Разве она не то, что дает жизни смысл?" "Вот мы с тобой бессмертны. Значит, наши жизни бессмысленны?" "До тех пор, пока мы считаем себя бессмертными".

"Ладно, забудем о нас! Сейчас это не важно! Ты только что был готов повернуть ход времен, оправиться с Ликой в прошлое, сделать все, чтобы спасти ее, и вдруг – отходишь в тень. Почему? Почему ты меняешь решение? И так легко, будто…

Будто это не важно! Даже смертные тверже в своих поступках!" "Нельзя спасать человека против его воли".

"Очень даже можно!"

"Не для меня".

"Забудь о себе! Думай о ней! Помоги…"

"Такая помощь не спасет".

"Хотя бы попытайся!"

"Нет".

Нинти замотала головой:

– Я… Это немыслимо! Еще более жестоко, чем просто оставить все так, как есть!

Нужно или помогать на самом деле, или не делать вообще ничего! Я… Я… Я тебя ненавижу! – выпалила богиня и резко отвернулась от него, сосредоточила все свое внимание на подруге. Нет – сестре. В ее глазах было сочувствие – искреннее, глубокое, и, все же – несколько неполное, несовершенное, что ли. Так горюют о смерти котенка или птенца – плача, и при этом – убеждая себя: ведь с самого начала, было ясно, что переживешь их на целую вечность. Пройдет несколько дней – мгновений, и боль утихнет, потеря забудется. И все придет на круги свои – туман, заполнивший овраг, рассеется, исчезнет, росинки слез высохнут в лучах солнца…

И, все же… Очень жалко…

– Нет! – бросилась на защиту бога солнца горожанка. – Не осуждай Его! Он ни в чем не виноват! Скорее наоборот! Он… самый понимающий и великодушный из сущих!

– Он бессердечный… Трус! Все это… Несправедливо! Жестоко! – Нинти окончательно потеряла контроль над своими чувствами, ослепла, оглохла во власти ярости.

– Как раз наоборот! Справедливо! И правильно!

– Сестрица… – из глаз богини текли слезы. – А как же мы? Как же я? Я больше не нужна тебе? Ты бросаешь меня?

– Прости меня, – Лика тоже плакала, – конечно, я – эгоистка, думающая лишь о себе, но…

– Ладно, раз ты так решила… Хорошо, – ей ничего не оставалось, как смириться, тем более, что Нинти поняла: спорить с Шамашем бесполезно. Если его не тронули слезы, оставили равнодушными обвинения, далеко перешагнувшие за грань правды, превратившись в клевещущие оскорбления…

Лика подняла на богиню мутный взгляд бесцветно-серых слезившихся глаз, обрамленных покрасневшими морщинистыми веками. Она так устала!

Медленно, словно слезинки по щекам, текли мгновения. Одно, другое, третье…

Женщина, не моргая, скользила взглядом по лицам брата и мужа, останавливаясь подолгу, словно стремясь намертво запечатлеть в своей памяти каждую черту, морщинку, черточку..