Книга 5_Слезы на камнях

– Я должен взглянуть сам! – Атен и не думал мириться с подобной неизбежностью. Он был готов спорить с чем угодно, даже судьбой. Но прежде чем бросаться в бой с неведомыми, могущественными силами, нужно было убедиться, что они действительно стоят на пути каравана, а не замерли в стороне.

– Дай мне своего оленя, – приказал хозяин каравана Валу. – Быстрее! – прикрикнул он на замешкавшегося дозорного, а затем, уже из седла приказал Лису: – Будь впереди каравана. Забудь о том, что произошло. Думай лишь о безопасности каравана и о том, как лучше установить шатер. Все! – сейчас было время действий, а не слов. Главным же было, чтобы караван, наконец, прервал движение.

Атен и сам не заметил, как оказался возле злополучных повозок. Он так торопился, что, соскочив в снег, не удержался на ногах и упал, но затем быстро поднялся, подбежал к самым повозкам.

Оленей уже успели выпрячь и теперь они стояли в стороне – растерянные, нервно подрагивавшие, трясшие головами, фыркая и мыча, словно стремясь на своем, зверином языке рассказать пытавшимся успокоить их людям, что в случившемся нет их вины. Их глаза просили вернуть все назад, к тому мгновению, когда все было в порядке, чтобы и дальше не происходило ничего, способного потревожить их дух.

– Уведите животных, – приказал Атен возничим. – И приглядите за ними до тех пор, пока не будет установлен шатер, чтобы не убежали: у нас и так хватает проблем.

А затем, сделав глубокий вздох морозного трезвящего воздуха, заставляя все чувства если не успокоиться, что хотя бы отойти в сторону, он взглянул на случившееся иными глазами – холодными, отрешенными, оценивавшими лишь то, что уже случилось, а не то, что еще только произойдет.

Та повозка, с которой, должно быть, все и началось, превратилась в груду мусора – обломки дерева, куски шкуры, которые, лишенные последних капель тепла, припорошил снег. Остальные сохранили очертания, однако же, выглядели настолько плохо, что отнимали последнюю надежду на то, что их можно починить.

– Плохо дело, – вздохнул подошедший к Атену Евсей. Его лицо было мрачным.

– Да уж… – опустив голову на грудь, пробормотал себе под нос хозяин каравана.

Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы совладать с чувствами, которые вдруг волной накатили на него – беспомощность, потерянность, неспособность думать о будущем, соединенные со страстным желанием опустить руки, застыть на этом самом месте ледяным изваянием и стоять так, оставаясь лишь в настоящем, отдав за мгновение его покоя сопряженное со столькими трудностями и проблемами будущее.

Но затем, все же, взяв себя в руки, заставив забыть, что он – всего лишь смертный, мысленно повторив – "Я – хозяином каравана. Я должен заботиться о караване,"- он поднял на брата острый и холодный, как порыв ветра, взгляд:

– Как подобное могло произойти, когда ничего такого просто не могло случиться? – он искал не столько объяснение, сколько виновного.

И если первого Евсей не мог ему дать, то второе – был не просто готов – жаждал.

Его глаза вспыхнули:

– Это все чужак! – в голосе караванщика царила ненависть. – Он крутился здесь, говорил, что хочет помочь, а на самом же деле только мешал!

– Где он? – Атен огляделся вокруг, но не увидев горожанина, властно приказал: – Приведите его сюда! Живо!

– Да, сейчас! – Евсей махнул рукой, давая знак дозорным. – Я велел сковать его и держать в повозке. Мы совсем близко от города.

– Боишься, что сбежит?

– Может.

– Зачем ему было нужно портить наши повозки?

– Спроси у него, – однако, помощник не смог удержаться от того, чтобы не высказать и свое мнение: – Я думаю, все дело в этом проклятом городе. Он хочет, чтобы караван вступил в него и ради этого готов на все, что угодно.

– Это правда? – Атен резко повернулся в сторону чужака, которого как раз подвели к нему. Глаза караванщика вонзились в горожанина. Если бы взгляд был кинжалом, тот был бы уже мертв.

– Нет, – мужчина смотрел на хозяина каравана твердо и открыто. – Я лишь хотел помочь. Если бы твой помощник не был так враждебен ко мне, если бы он меня послушал, ничего бы не произошло.

– Да как ты смеешь! – лицо Евсея покраснело, он просто захлебывался от возмущения.

– Нет, ты представляешь, – взмахнув рукой, он резко повернулся к брату, – этот презренный еще учит нас! Как будто он, рожденный в городе, может знать, понимать хотя бы что-нибудь в нашей жизни…

– Может быть, я в чем-то и виноват. Может быть, ненароком, по незнанию… – горожанин готов был принять на себя вину, если торговцы этого хотели. – Караванщик, пожалуйста, не останавливайся здесь! Вступи в город. Я не богат. Но у меня много друзей. Если ты считаешь, что я виноват – я возмещу твои потери. Во всяком случае, ту часть из них, что смогу.

– Нам ничего от тебя не надо! – прикрикнул на него Евсей, в то время как Атен лишь болезненно поморщился.

Он не слушал чужака. Зачем? Пусть виновный найден, но разве от этого стало легче?

Нет. Что-нибудь изменяло? Тоже нет.